– Я понимаю. Я буду очень вам признательна, Сэкигути-сэнсэй, – сказала Рёко.

В нос мне ударил сильный запах дезинфицирующего средства. К нему примешивался еще какой-то аромат. Возможно, здесь жгли благовония – или же это был запах медикаментов… Что бы это ни было, оно наполняло библиотеку густыми едкими миазмами. К тому ж температура в комнате была необыкновенно низкой. Несмотря на то что стояло лето, здесь можно было практически замерзнуть. Вглядываясь в тусклое голубоватое освещение, я совершенно утратил ощущение того, какой сейчас был сезон.

Количество книг в этой личной библиотеке поражало воображение. Кроме двух дверей, стены были целиком заняты высокими, до отказа заполненными книгами стеллажами, почти достигавшими потолка. На этих стеллажах я заметил стоявшие вперемежку японские, китайские и западные тома.

«Если б Кёгокудо это увидел, у него слюнки потекли бы от радости…» – подумал я.

Нет, впрочем, зная его, можно было безошибочно предположить, что он, скрежеща зубами от ярости, принялся бы наводить здесь порядок – этот человек просто не переносил вида нерассортированных и неклассифицированных книг и имел обыкновение мгновенно впадать от него в бешенство. Однако даже ему, пожалуй, потребовалось бы два или три дня, чтобы просмотреть каждый том из собранных в комнате и расставить их в нужном порядке.

Мысли, не имевшие никакого отношения к делу, одна за другой проносились в моей голове.

Чтобы доставать книги с верхних полок, в одном из углов комнаты стояла стремянка.

«Если подняться на эту стремянку, можно, пожалуй, достать до самого потолка».

Может быть, под потолком и находился тайный выход из комнаты…

Я посмотрел вверх.

В центре потолка был подвешен большой крестообразный светильник с люминесцентными лампами, больше похожий на светящийся потолочный вентилятор. На вид он был закреплен крайне непрочно, так что я забеспокоился, что он может в любой момент упасть на стоявшую под ним кровать. От его центра отходили четыре пары светящихся трубок – всего восемь штук, – которые тонкими шнурами соединялись с креплениями в потолке.

Потолок образовывал невысокий куполообразный свод. У этого архитектурного стиля есть какое-то специальное название, но это за пределами познаний такого невежды по части архитектуры, каким являюсь я. Тем не менее сам потолок был покрыт какой-то твердой на вид штукатуркой, выглядел весьма надежным и основательным, и в нем не было никаких потолочных окон, потайных отверстий и прочих путей наружу – по крайней мере, я не смог обнаружить ни одного. Впрочем, светилась лишь половина из люминесцентных трубок, так что бо́льшая часть комнаты и потолка оставались погруженными в полумрак, и мне пришлось сощуриться и изо всех сил напрячь глаза, чтобы рассмотреть детали.

Мой взгляд скользил от потолка вниз по стенам.

Книжные полки высились до самого верхнего края стены, но из-за кривизны потолка между ним и стоявшими на верхних полках книгами имелось пустое пространство – впрочем, явно недостаточное для того, чтобы там мог спрятаться человек. Мне также стало понятно, что даже если кто-нибудь и поднялся бы на самый верх стремянки, он не смог бы дотянуться до потолка. Ему пришлось бы встать на цыпочки и вытянуться изо всех сил, только чтобы достать книги с верхних полок. Такому невысокому человеку, как я, едва ли удалось бы и это.

– Сэкигути-сама…

Голос Рёко вернул меня к реальности. В то же мгновение я опустил взгляд.

В самом центре комнаты, точно под крестообразным светильником, находилась большая кровать с металлическим каркасом. Слева от нее располагались буфет и инфузионная стойка для капельницы. Перед буфетом стояла Рёко. В кровати, обхватив руками свой огромный живот, полулежала Кёко Куондзи.

– Моя младшая сестра.

Мое поле зрения словно внезапно сузилось, как если б я вглядывался в тоннель. Я повернул голову, пытаясь наконец увидеть несчастную сестру Рёко.

На нее жалко было смотреть, настолько она была изможденной и осунувшейся. Ее глаза запали, провалившись в глазницы, кожа была сухой, а губы – бескровными. Длинные волосы липли к коже, как будто были влажными. Сходство двух сестер лишь усиливало впечатление от ее состояния, и от вида Кёко буквально кровь стыла в жилах.

«Кёко Куондзи…»

Тщательно подбирая в голове слова, я направился к ней. «Что… о чем ее спросить?» – не переставая крутилось у меня в мыслях. Там стоял большой стол. Я никак не мог сосредоточиться. Всего спустя мгновение я буду стоять перед ней. Но что это… боковым зрением я заметил на полу какой-то блестящий предмет. Кто-то обронил нож для фруктов или же это…

Без предупреждения Кёко Куондзи вдруг резко подалась вперед, схватила меня за руку и с огромной силой потянула к себе.

– Макио-сан, Макио-сан, куда же ты ушел, я… взгляни на меня, я беременна… тебе не нужно больше беспокоиться, у тебя есть наследник, твой ребенок… посмотри, какой он стал большой, я больше никогда не стану делать подобных ужасных вещей, пожалуйста, прости меня! Прости меня, прости меня!

Некоторое время я не понимал, что происходит. Кёко Куондзи сдавливала мою руку пальцами будто в тисках, пронзительно крича и умоляя и пытаясь прижать мою ладонь к своему вздутому животу и налитым грудям. Ее сила была просто невероятной. Потрясенный, я не мог ей сопротивляться, но, едва наконец осознал, что происходит, – понял и то, что совершенно не представляю, как следует действовать в подобной ситуации. На помощь мне пришла Рёко.

– Кёко-сан! Кёко! Очнись, прошу тебя! Этот человек – вовсе не Макио-сан. Это Сэкигути-сама – он разыскивает для нас Макио-сана! – Она взяла Кёко за плечо и слегка встряхнула ее.

Кёко отпустила мою руку и несколько мгновений лишь бессвязно всхлипывала. Затем выражение ее лица внезапно изменилось и она посмотрела на Рёко испуганными и потерянными глазами бездомной собаки.

– Старшая сестра… прости меня, прости меня. Я… я… больше так не буду.

Не произнося ни слова, Рёко встала между нами и заботливо и бережно расправила смявшуюся ночную рубашку своей младшей сестры. Взглянув на нее еще раз, я вдруг понял, что, кроме белой хлопковой ткани, обернутой вокруг талии, на больной женщине не было больше никакой одежды, и Кёко лежала в кровати полуобнаженная. Через плечо Рёко я мельком увидел сеть голубых вен, проступавших на ослепительно-белой груди.

Я отвел взгляд.

– Приношу извинения за состояние моей сестры. Она очень расстроена… но сейчас всё в порядке. Всё ведь в порядке, Кёко-сан? – Рёко вновь повернулась к своей сестре, словно желая удостовериться в том, что приступ миновал. В ответ Кёко вновь посмотрела на нее все теми же печальными глазами бездомной собаки и кивнула.

– Я… Кёко Куондзи. – Она неестественно, как механическая кукла, повернула голову и посмотрела на меня. – Я приношу глубочайшие извинения за то, что только что произошло. Пожалуйста, простите меня. – Когда она успокоилась, ее голос практически невозможно было отличить от голоса Рёко. – Я… мне ужасно стыдно за то, что вы вынуждены видеть меня в таком состоянии, прикованную к этой кровати. К тому же после всех тех непристойностей, что я вам наговорила… вы, должно быть, думаете, что я безумна.