— Это живое божество.

Хоббс сглотнула подступивший к горлу ком. Уж не лишился ликапитан рассудка?

— Это не означает, что его нельзя убить, капитан.

Зай улыбнулся.

— Верно, не означает. У нас есть возможность егоуничтожить. Но наше решение должно носить абсолютный характер. Речь должна идтине просто об энергии как таковой, но о разрыве ткани пространства-времени. Очерной дыре. Саморазрушение — единственный возможный способ.

— Капитан, у меня есть другие предложения...

— Молчите, Хоббс. Пора.

Зай стремительно прошел мимо нее и, как только они вошли вшлюзовую камеру, дал блистеру команду сложиться. Хоббс поняла, что споритьбесполезно. Этот человек зациклился на смерти. Вот почему он приходил сюда, вблистер. Для того, чтобы предаться мрачным размышлениям о собственнойобреченности.

«Бедный Лаурент, — думала Хоббс. — Отказ применить„клинок ошибки“ отнял у него все силы, подорвал изнутри».

И вот теперь утраченная ваданцем честь сосредоточилась длянего в этом объекте, возвращение чести снова стало достижимо, оно превратилосьв последний и единственный шанс умереть за Императора.

Шагая следом за капитаном к командному отсеку, Кэтри Хоббсвдруг ощутила прикосновение пристегнутого к запястью пистолета и подумала отом, стоило ли спасать капитана от покушавшихся на его жизнь мятежников.

— Десять минут, сэр.

Тысяча секунд — и риксский крейсер снова подлетит на такоерасстояние, что «Рысь» окажется в зоне обстрела. Хоббс покачала головой. Ейказалось, что это чистое безумие — пережив бой с превосходящим противником,подвергать себя риску еще одного сражения. Однако думать об этом было ужепоздно. Даже при максимальном ускорении фрегат больше не смог бы уцелеть вбитве.

— Какова задержка со скидкой на скорость света? —спросил Зай.

— Сэр?

— Между нами и риксским крейсером.

Хоббс переключила разметку шкалы на световые секунды. Невздумал ли капитан выйти на связь с врагами?

— Девять секунд в обе стороны, сэр.

— Тогда будем ждать, — сказал Зай. «Чего ждать?» —подумала Хоббс.

Прошло сто секунд. Риксский корабль приближался. Теперь онсбавлял скорость, а объект извивался в пространстве между «Рысью» и крейсером.

Хоббс сосредоточилась. Она пыталась вспомнить о том, какимсчитала Зая десять дней назад. Она считала его воплощением чести и компетентности.Она бы умерла за него — без вопросов. Почему же теперь ею овладели сомнения?

Она снова обдумала сложившееся положение. Приказ, полученный«Рысью», был ясен и четок: не допустить контакта между гигантским разумом ириксским крейсером. Для того чтобы этого добиться наверняка, существовалединственный способ. Вероятно, саморазрушение можно было считать почетнымвыбором. Но создавалось такое ощущение, что Лаурента просто-таки тешит мысль огибели, а других вариантов он словно бы не видит и не желает обдумывать дажетогда, когда было время для выбора.

А теперь времени выбирать не осталось.

Кэтри гадала: не в том ли причина ее сомнений, что онапозволила себе по-дурацки влюбиться в капитана? Неужели из-за того, что Зайотверг ее любовь, она стала не так верна ему? Хоббс пыталась воскресить в себето чувство долга, которое заставило ее поступить во флот. Покинутая еюутопианская планета представляла собой тихую гавань, где можно было жить вбезопасности и радоваться. Здесь, на грани гибели, Кэтри должна была постичьвысший смысл своего предназначения. Такова аксиома служения Империи: ДревнийВраг придавал жизни смысл.

Но перспектива самоубийства ничего не будила в душе КэтриХоббс, кроме сожаления и страха. И желания найти выход.

Она посмотрела на таймер.

— Они выйдут на огневой рубеж через пятьдесят снебольшим секунд, сэр. Задержка со скидкой на скорость света в данный момент —пять секунд.

— Ведите фрегат вперед, первый пилот. Мне нужностолкновение с объектом через сорок секунд. Плавное ускорение.

Вот так.

Первый пилот Марадонна встревоженно глянул на Хоббс. У Кэтриголова пошла кругом. Чего от нее хотел Марадонна? Хоббс кивнула пилоту. Онанадеялась, что ее взгляд подскажет ему: «Доверься мне».

Доверься — но в чем?!

В ответ на ускорение величиной в два g фрегат слегкадрогнул. Призрак гравитации заставил заскрежетать металл со всех сторон.Капитан и не подумал возмущаться.

— Фрик? — проговорил Зай.

Бортинженер находился на мостике. Он был готов управлятьгенератором сингулярности под бдительным наблюдением капитана. Черная дырамогла войти в состояние критической мощности только с одобрения главногобортинженера. Если бы он захотел, то мог остановить все это. Хоббс задумалась:не хочется ли Уотсону Фрику взбунтоваться? Она не была в этом уверена.

Откуда у нее вообще взялись такие мысли? Когда-то командныйотсек казался ей чуть ли не воплощением святости, местом, где царили порядок ивера. Но уверенность ослабла под наплывом сомнений. А может быть, из-за еедурацкой влюбленности в Зая. Хоббс гадала, стали бы ей вообще приходить вголову мысли о мятеже, если бы Лаурент не сказал ей о том, что на Родине у негоесть возлюбленная.

Красные боевые огоньки теперь казались Хоббс зловещими. Намостике воцарились сумерки.

— Настройте генератор на экспоненциальную кривую, Фрик.Саморазрушение должно произойти при контакте.

— Есть, сэр, — бесстрастно отозвалсябортинженер. — Снятие с блокировки через двадцать секунд.

Стало быть, конец. Через несколько мгновений все они будутобречены на смерть, абсолютную и бесповоротную, они рухнут в бездну, откуда нетвозврата.

Если только Кэтри Хоббс не начнет действовать. Она отбросилапрочь сомнения насчет того, какие мотивы движут лично ею. Нужно было подумать отрехстах с лишним уцелевших членах экипажа.

А что, если сейчас, когда осталось всего десять секунд, онабы захватила командный отсек? Только она одна здесь была вооружена.

Пилоты примкнули бы к ней, это она уже знала. Пилоты, какправило, происходили из аристократических семейств и весьма почитали традиции.Третий пилот Магус, который до сих пор находился под арестом, участвовал впервом мятеже. Но при том, что процесс саморазрушения уже начался, Хоббс должнабыла привлечь на свою сторону Фрика. С этим она затянула. Еще чуть-чуть — ириксы будут рядом. «Рыси» ни за что не выдержать еще одного обстрела. Капитанне ошибался в одном: самоубийство оставалось единственным способом покончить собъектом.

Хоббс выбросила все бунтарские мысли из головы. Бесполезныйтруд. Что бы она ни предприняла, все равно все они погибнут.