— А куда пойдем? — спросил Егор.

— В сторону поселка. Уж не помню, что у них тут за община, — Максим бывал здесь очень давно, и многие «точки Лагранжа» спутались в памяти.

— Дождь ливанет скоро, — Кайрат шумно втянул ноздрями посвежевший воздух с запахом сырости.

— Надо спешить.

Стая, стоит признать, поняла намерение людей, и не проявляла агрессии. Отряд экипировался, проверил под светом лампы, не забыли ли чего, и двинулся через лес в сторону общины. Волкособы провожали их еще метров сто, затем отстали. Гроза усиливалась. Выхватывала вспышками молний участки леса. В тенях отраженных деревьев привычное к призракам «черного спектра» сознание видело устрашающие силуэты. Однако ожидания, что страх захватит тьма, не оправдывались. Отряд все еще находился внутри безопасной зоны.

— Стоять! — внезапно раздался суровый голос, и клацнуло ружейное железо с нескольких сторон. — Руки в гору!

Максим скинул с плеча автомат и поднял руки. Отряд последовал его примеру.

— Мы транзитом, — произнес Максим. — Мы с Миролюбовского водохранилища, помните такое?

— Помним. Сейчас кто только не шляется, и кем только не представляется. Чем докажете?

— Я был в этих краях четыре года назад, когда гоняли банду «страховщиков». Может быть, кто из местных узнает меня, — произнес Максим.

— А ну-ка.

В темноте несколько раз взлетели пучки искр, затем разгорелось пламя. Его свет выхватил из темноты бородатого мужика. Тот подошел к Максиму.

— Ты, что ли, был здесь? — спросил мужик.

— Я. Только щетиной зарос и постарел. Максимом зовут.

— Блин, знакомая рожа у тебя, Максим. Припомни детали какие-нибудь, а то я кого только не видел за последнее время.

— Я командовал отделением тогда. У нас был большой внедорожник. Мы где-то недалеко устраивали засаду на колонну «страховщиков», разбили ее, а пленных привели сюда. Они у вас сутки сидели на земле, а потом их увезли в нашу общину.

— Было такое, помню, — согласился бородатый мужик. — Там с вами татаренок был один шустрый.

— Рустам?

— Да-а, Рустам.

— Так это мой друг. Жив и здравствует до сих пор, тьфу-тьфу-тьфу.

— Так… ты… нет… ты тот пацан, которого звали Максом? Не может быть, — мужик поднес лампу вплотную к лицу Максима. — Блин, ну это ты, но как будто не четыре года прошло, а лет двадцать минимум. Ты похож на него, но как будто его батя.

— Ну, «черный спектр» никого не молодит, — Максим немного смутился.

— Это точно, — мужик опустил лампу. — Так зачем вы здесь?

— Не могу сказать. Задание секретное, к вам отношение не имеет. Переночуем и пойдем дальше.

— Гребнулись? — бородатый мужик удивился очень искренне. — Я вам так могу рассказать, что за сто километров отсюда в сторону зоны человеческой жизни больше нет.

— Сами проверяли, или со слухов? — поинтересовался Максим.

— Да вот еще, проверять. У нас тут работы выше крыши, надо к зиме подготовиться. Людей в обрез. Сюда редко кто забредает, а естественный прирост сейчас еще в штаны ссытся. Кстати, у вашего Рустама здесь сынок растет. Тот еще басурманин. Вчера меня обматерил с порога.

— Да? Когда же он успел? А мать как зовут? — Максим ничего не знал об этих фактах из биографии друга.

— Светка. Сивая такая, завидная. Сынок в нее лицом, а характером, похоже, в папашу.

— Ребята, накрапывать начинает, может, покажете, где переночевать? — подал голос Толик, перебив разговор.

— Ладно, — бородатый потеребил бороду свободной рукой. — Идите за мной.

Максим пошел следом за ним.

— Извините, хотел спросить. Нас из леса шуганула стая волкособов. Комфортно вам рядом с ними? Как вы уживаетесь? — поинтересовался он у бородатого.

— Волкособы? Ну, ты придумал, — ухмыльнулся мужик. — Хотя в целом определение верное. Нам не просто комфортно с ними, мы без них не выживем. Они у нас вместо сигнализации. Вот вы только появились в лесу, а к нам уже их представитель пришел, взволнованный такой, всем видом говорящий, что появились чужие. Мы их не трогаем, даже защищаем, когда сюда забредают волки, а они по своей собачьей памяти продолжают нам служить. Между нами полное взаимопонимание и доверие. Зимой подкармливаем, бабы чешут некоторых, у кого шерсть подлиннее, на варежки и на носки. Летом стрижем, чтобы все в репьях не бегали. На цепь не сажаем, и не советуем пытаться. Был у нас один балагур, сам по себе. Прошлой зимой поймал кобеля, привязал веревкой к столбу, так ему в ту же ночь весь сарай разорили, кур, уток, гусей — никого в живых не оставили. Балагур сразу все осознал, отнес в лес несколько тушек и помирился.

— Чудеса, — прокомментировал Толик.

— Так и есть, — согласился бородатый. — В сказочное время живем. Чем дальше, тем страшнее.

Ярко сверкнула молния, выхватив весь отряд Максима и вооруженных мужчин, охраняющих их по периметру. Следом громыхнул гром, и припустил дождь. Бородатый прибавил шагу. Меньше чем через минуту, успев уже промокнуть, отряд оказался у хозяйственной постройки пахнущей коровьим навозом.

— Коровы в поле, на ночь сейчас не загоняем. Располагайтесь, — бородатый посветил на пол, чтобы было видно, что он сухой и чистый. — По домам квартировать не буду, чего людей спросонья булгачить, спите здесь, привычные, поди.

— Спасибо, главное, не под дождем, — поблагодарил его Максим.

— Лампу оставлю, типа дежурного освещения, до утра хватит. За вами присмотрят, так что без глупостей, — предупредил бородатый.

— Верить надо людям, — обиженно произнес Макар, которому процедура гостеприимства больше показалась похожей на плен.

— Доверяй, но проверяй. Времена такие, самому себе не верю. Спите спокойно, хороших снов. Утром договорим.

— Давай, до утра, — Максим бросил на пол рюкзак и начал стелить спальник.

Бородатый подвесил на столб лампу и ушел. Где-то в темноте остался один из его помощников — Максим нутром ощущал его взгляд. Дождь припустил еще сильнее. От усталости он казался гипнотически убаюкивающим. Отряд Максима, чувствуя себя в большей безопасности, чем в лесу, погрузился в крепкий сон, набираясь в нем сил на следующий переход.

Утром их разбудил шум работающего дизеля. Максим открыл глаза. Дождя как не бывало. Умытый ночью мир искрился под лучами теплого летнего солнца. Он поднялся и осмотрелся. Община с тех пор, как Максим был здесь в последний раз, изменилась. Стала выглядеть капитальнее. Тогда она была похожа на лагерь беженцев, живущих кто в чем сможет, от землянок до сбитых из палок каркасов, у которых вместо стен было что угодно. Сейчас это были аккуратные ряды землянок, боле-менее однотипные. При каждой имелся огород и телега, на которой перевозили добро вслед за мигрирующим маятником «точки Лагранжа». Наверняка и другая община выглядела похожим образом.

На