скатерти и занавески, низкий потолок из светлого дерева и живой огонь декоративного очага в дальнем от входа углу. И невысокая полная женщина с очень белыми мягкими руками, обернувшаяся на призывное треньканье колокольчика над дверью:

- Елизавета Андре… Лиза! Лизонька!!! Жива! Боже, счастье-то какое…

Глава тридцать вторая

Суета и хлопоты вокруг нас продолжились уже наверху. Катерина, придя в себя после минутной растерянности, организовала все быстро и толково: кликнула откуда-то из внутренних помещений то ли помощницу, то ли посудомойку – этого я так и не поняла, велела присмотреть в зале, пока она будет заниматься дочкой своей давней приятельницы и ее… подругой? И подругой, да. И этим славным и таким громким малышом тоже… В общем, поможет гостьям, явно уставшим с дороги.

После чего немедленно потащила нас с Анной наверх, в комнаты, где жила сама. Овдовела Катерина давным-давно, детей так и не завела, как и новой семьи, так что сейчас две комнатки с ванной прямо над рестораном были в ее личном распоряжении, и помешать нам там никто не мог.

Аню с ребенком немедленно отправили мыться, к чему та отнеслась и с благодарностью, и с пониманием – плотно прикрыла за собой дверь, оставив нас немного посекретничать. Меня же усадили на диван, заботливо подставив под усталые ноги обитую мягким плюшем скамеечку, а под руку вазочку с тем самым курабье, что был когда-то главной гордостью нашей кухарки, и лишь после этого, устроившись рядом, принялись пытать:

- Эта девочка… Анна, да?

- Да, Аня, - подтвердила я.

- Она знает, кто ты? Ей можно верить?

- Знает. И можно. Она и в самом деле моя подруга, – я вдруг поняла, что говорю чистую правду. - Собственно, ради нее я сюда и приехала, иначе бы не стала устраивать тебе сложности.

- Сложности ты мне устроила не давая знать о себе так долго, - хмыкнула та, молчаливо соглашаясь с переходом на «ты», чего раньше мы себе не позволяли, но сейчас оно вышло само собой и как-то очень естественно. - Неужто думала, будто я не переживаю?

- Не думала, - улыбнулась я чуть виновато. – Но еще и знала, что так тебе было намного безопаснее.

- Лиза… - начала было та, но я остановила:

- Не спорь, сама же все понимаешь, правда? Я бы и сейчас не приехала, будь у нас еще хоть какой-то выход.

- Она тоже… С искрой этой вашей? – спорить с очевидным дальше Катерина не стала, переключившись на другое.

- Нет. – Качнула я головой. - Но она была сестрой милосердия в той клинике, с которой сотрудничал отец.

- И она знает, кто ты, - понимающе кивнули мне.

- Да. В общем, ей пока лучше не возвращаться в столицу.

- А ты сама? – остро глянула на меня женщина.

- Вернусь. Так надо.

Я вдруг вспомнила, как убеждал меня вчера Эльдар хотя бы на время тоже остаться здесь, подальше от той каши, что он собирался заварить в столице, но нет. Не уговорил. А вот Катерина спорить и переубеждать даже не пыталась – слишком хорошо меня знала, в отличие от его светлости, который почему-то все еще продолжал питать иллюзии. Поэтому просто сказала:

- Разумеется, твоя подруга может остаться тут. Если, конечно, захочет – у нас не слишком тихо, особенно вечерами. Или лучше подыскать ей гостиницу?

Этот вопрос мы вчера тоже обсудили и пришли к выводу, что нет, отель нам совершенно ни к чему. По многим причинам – начиная от возможных вопросов, откуда у бывшей сестры милосердия на него средства, и кончая нежеланием попасть в поле зрения охранки, которая, если верить Барятину, часто не гнушается присматривать там за постояльцами. Поэтому ответила я сразу, не раздумывая:

- Спасибо! Да, мы как раз и хотели просить тебя приютить Аню у себя. Она в обузу не будет, не волнуйся. Поможет чем-нибудь – чем скажешь.

- Посуду мыть? – странно глянула на меня Катерина. – Так у меня и без нее есть кому это делать.

- Ну, не знаю, - растерялась я от такой реакции, - Может быть еще что-нибудь придумаешь? Ей же как-то жить надо.

Пояснять, что благодаря настойчивости Барятина проблем с деньгами у Анны теперь нет, я тоже не стала – лишнее. Ни к чему.

- Придумаю, - кивнули мне. – И без особого труда даже. К нам на обеды ходит доктор из железнодорожной больницы… Пожилой такой, солидный, голубцы мои очень уважает… Да, так вот, лечебница у них хоть и махонькая, но вполне приличная. И от помощи опытной сестрички там точно не откажутся. Не на весь день, понятно, дитенок же.

- Аня опытна, да, - начала я осторожно, - несмотря на возраст. Но рекомендации свои ей сейчас лучше никому не показывать – сама понимаешь, что за послужной список там упоминается.

- А знаешь, - задумчиво протянула та в ответ, - вот что-то последнее время у меня впечатление, будто многое про вас, механиков, опять меняется – к тому, как оно было до всей этой истерики. Люди ведь на самом деле неглупы, и понимают, что гораздо больше потеряли, чем получили. А еще начинают понимать, что кто-то, видать, как раз получил. За их счет.

- Сомневаюсь, - поджала я губы. И я рассказала Катерине про замечательную старушку, что сначала угощала нас выпечкой, а потом донесла первым же попавшимся полицейским. Без особых доказательств даже. Просто по подозрению.

- Ну так люди же, как обычно, разные, - философски пожала та плечами. – И всегда не без крайностей. Но я-то говорила про общие ощущения. Поверь, у меня здесь народу много бывает. Разного. И многие ходят не только поесть, но и поболтать тоже. Тот же доктор из больницы… ну, про которого я рассказывала… Совсем недавно очень сокрушался, что сильного механика сейчас днем с огнем не сыскать. А у них там многое на ваших контурах работало, и далеко не все можно заменить кочегаркой – как то же отопление. Говорю тебе, чем дальше, тем больше тех, кто начинает задумываться над потерями.

- Кстати, - не очень вежливо перебила я ее, не желая тешить себя мутными надеждами. Понятно, что Катерина нам сочувствовала, а потому и выбирала из стекавшихся