«Что ж, одной проблемой меньше», - кивнула я сама себе, оглядываясь по сторонам и внезапно понимая – на ее место немедленно вылезла другая, о которой мы вчера даже не догадались подумать.

Глава тридцатая 2

Вагон был не просто стареньким, как показалось едва мы вошли, а разбитым совсем. С одной стороны, оно и понятно – все относительно приличное отправляли на беспересадочное Выборгское направление, гораздо более востребованное, ну а сюда, на объездную Приморскую ветку, уже что осталось, но с другой… Кто бы мог подумать, что всего за год без сильных механиков железные дороги дойдут до такой разрухи? Хотя, чему удивляться-то? Как раз транспорт от нас всегда больше всего и зависел. Но так или иначе, а нешуточно встал вопрос, доедем ли мы на этом ужасе до места вообще? Или все рассыплется еще на полпути?

В нашем сарае на колесах не работало ничего! Окна не открывались, кабинка туалета, наоборот, не закрывалась, и оставалось лишь радоваться, что от нас она в противоположной стороне, потому как мужикам заныривать туда это не мешало совсем. Как не мешало и вони оттуда, заодно со сквозняками, волнами гулять по всему вагону, разгороженному лишь низкими, по пояс, стенками. Зато прямо возле нас оказался холодный и выпотрошенный остов бойлера для кипятка, когда-то оснащенный сильномеханическим контуром. Сейчас об этом напоминали лишь торчавшие кое-где крепления да многочисленные дыры – выдрано все было, что называется, с корнем. Подняв глаза к потолку, я увидела, что и с освещением ровно та же история – на месте когда-то вмонтированных там ламп тоскливо свисали оборванные куски проводов. Но самое неприятное – контур отопления. Он тоже не работал. И оставалось лишь надеяться, что это пока, а потом его все-таки включат, потому как по нынешней погоде за почти два часа в дороге с долгими, частыми остановками и дверьми нараспашку, нам всем грозило превратиться в ледышки. А уж что станет за это время с ребенком, даже подумать было страшно. И еще – я старательно отгоняла от себя мысли, в каком состоянии сейчас сам паровоз, потому как и там значительная часть контуров изначально была на сильной механике, и что с ними теперь, можно лишь догадываться.

Как ни странно, но тетка с курами оказалась в этом деле моим главным единомышленником – именно она начала скандал, едва проводник поезда дошел с компостером до нашего вагона:

- Грелки когда включать будешь? А то билет пробивать ему подавай, а как положенное нам за те деньги обеспечить, так его нет…

- И не будет. – Припечатал молоденький, но при этом страшно высокомерный парнишка, работавший здесь проводником.

- Чего? – оторопела та, прерванная на полуслове.

- Отопления, - пожал он слишком широкими для его невысокого роста плечами. – Нету его.

- Да как нету? Как?! Вон же грелки по стенкам висят. Не уворовали ишшо, ироды!

- Грелки есть, - не стали с ней спорить, - а отопления нет. И не будет, говорю, контуры там давно пустые…

- Да … мне на твои контры! – взвилась та словно укушенная. – Раскочегаривай, давай! У меня тут несушки племенные, на развод взятые. Померзнут! Зря я их, что ли, ажно из самой столицы пру?

- Ничто не мешает вам покинуть поезд на ближайшей же станции, - брезгливо поджал тот губы, едва мазнув взглядом по корзине. - И переть потом свои племенные ценности пешком. Надеюсь, так ваши пернатые не пострадают.

- Да я тебя…

- А не перестанете блажить и мешать мне работать – сам ссажу! Прямо полиции в руки. Ясно?

Та пару раз молча открыла и закрыла рот, а потом все же уселась, бормоча себе под нос, но так, чтобы тот не пропустил ни единого слова:

- Ничо-ничо, я до тебя ишшо доберусь! Не боись, грамоте-то обучена! И куда на тебя писать, тоже знаю.

Парень скривился в ухмылке, явно ни капли не напуганный, и не отвечая больше, пошел по вагону дырявить билеты дальше.

Н-да… Мне не то что посмеяться над несчастными курами не захотелось, но и позлорадствовать настроения не возникло. Кажется, околеют тут, так и не добравшись до Терийоке, не они одни.

- Даже не думай! – раскусила меня Анна, едва я взялась за узел платка, собираясь его снять. Кос… Коленьке там сейчас лучше, чем нам всем, уверяю.

И осторожно приподняв уголок теплого свертка, взглянула на личико заснувшего сына, показав его и мне.

- Ну, как знаешь, - сообразив, что всучить им тот платок можно будет только насильно, я пожала плечами, решив не устраивать для вагонной публики еще одно представление. И молча уставилась в окно – на пробегающие мимо сосны, верстовые столбы и гранитные валуны, вывернутые из земли, похоже, при строительстве насыпи. Хватит уже и того, что бабуля на соседнем сиденье не сводила с нас глаз, хитренько при этом улыбаясь. Этого я тоже предпочла не замечать, решив отвлечься на то, чтобы еще раз прокрутить в голове придуманные вчера планы. И на воспоминания об Эльдаре, само собой, от которых мне аж потеплело.

Именно он очень долго не соглашался на мою идею ехать в Выборг не напрямую, а сделать крюк с двумя пересадками, отправившись туда по окружной через Приморск – словно предчувствовал этот адский холод. Но поскольку конкретных возражений у него не нашлось, в итоге все-таки уступил моему напору и согласился. Тем более что у меня-то аргументы были, и серьезные: тогда это казалось прекрасным и не слишком сложным способом сбить со следа любых преследователей, если они у нас есть. С той же целью был затеян и маскарад с переодеванием, и пересадки с поезда на поезд практически встык. В общем, мы постарались сделать все, чтобы сбить со следа возможную погоню – скорее на всякий случай, чем имея ввиду какие-то реальные опасения. И вот теперь, раз уж делать все равно оказалось нечего, я опять начала прокручивать этот план в голове, прикидывая, не упущено ли в нем еще чего, кроме климата и нынешнего состояния железных дорог.

Терпения у меня хватило меньше, чем на час – сдалась я, когда на одном из полустанков нас, вместе со своей прочитанной от корки до корки газетой, покинул сосед с лавки напротив.