Давайте вернемся к тому моменту, когда оба этих крайне странных персонажа вышли из разоренной гостиной, оставив пристава и мнимое привидение решать свои проблемы без чужой помощи.

— Что же у вас за предложение? — Все еще возмущенная «душеприказчица» встала в закрытую позу, скрестив руки на груди.

— Не желаете ли нанять дом с привидениями? — светским тоном предложил Брут, помогая ховале забраться с пола к нему на плечо.

Госпожа Выдра аккуратно оглянулась и, убедившись, что в коридоре никого, кроме монструозного кактуса, наклонилась поближе к криптозоологу и тихо сказала:

— Но привидений не бывает.

Сэр Бенедикт тоже наклонился к ней и даже прикрыл рот ладонью, будто сообщая что-то до крайности секретное.

— Я знаю.

— ?

— Зато бывает заслуженная репутация. Как у вашего клуба… так и у нашего дома. Приходите сегодня после полуночи на осмотр и своих гостей захватите — будет им бесплатное развлечение. А уж как минимум одного призрака я вам обеспечу, — многозначительно сказал Брут и вложил в руку хозяйки клуба заранее приготовленную записку с адресом дома в Пекарском переулке.

И как мы уже знаем, чудовищный доктор действительно нашел для спиритов привидение… даже двух. Чего мы еще не знаем, так это того, что помимо привидений он нашел еще и некоторые человеческие качества, о наличии которых в самом себе ранее не подозревал, а потому маялся бессонницей в ожидании, когда вернутся его слуга и ховала.

Да-да, нам, обычным людям, это странное чувство известно под именем «беспокойство».

Сэр Бенедикт переживал… И поэтому едва не схватил инфаркт, когда за окном его спальни вдруг появились круглые глаза. Глаз было семь: пять принадлежали ховале, а еще два — госпоже Выдре-Душеприказчиковой.

Едва оправившись от шока, криптозоолог распахнул окно, и оттуда вместе с холодным ночным воздухом пополз шипящий голос хозяйки спиритического клуба:

— Вы не предупреждали меня, что надо будет прятать труп…

— Какой труп? Постойте… вы о моем слуге? — с облегчением догадался Брут.

— Да. Я отволокла его в кусты, чтобы наши не заметили, но дальше просто не знаю, что делать…

— Ждите, я сейчас.

Сэр Бенедикт обернулся в комнату, скинул халат, и оказалось, что этот гениальный агент по недвижимости еще не переодевался, будто заранее ожидал, что возникнет необходимость снова выйти из дома. Доктор не стал утруждать себя походом к двери, а без тени колебаний вскочил на подоконник, с мимолетным сожалением взглянув на светлые домашние туфли. Ну ничего — камердинер почистит, в конце концов, это именно он виноват в том, что криптозоологу сейчас придется не только бродить по саду, но и таскать на плечах изрядную тяжесть — и все ради того, чтобы его величество Лутфи Кусаев имел удовольствие очнуться в собственной постели.

«Это все хорошо, но что же сталось с Марусем?» — спросите вы и будете совершенно правы, потому что история считается завершенной только тогда, когда каждый герой оказался на своем месте. Где же самое подходящее место для сострадательного и почтенного летами ховалы, как не в зоосаде?

— Ну что, Глазастик, давай мириться? — смущенно предложил Бредихин, осторожно приближаясь к Марусю, затеявшему прятаться на книжной полке в кабинете сэра Бенедикта.

Никогда ранее молодому смотрителю еще не приходилось разговаривать со своими криптидами в присутствии других людей. А ну как назовут сумасшедшим? Но вряд ли этот важный криптозоолог приехал в полицейское управление забрать только что освобожденного свидетеля ради сомнительного удовольствия над ним посмеяться.

Вот только ховала идти к Аристарху не хотел — надулся и даже попытался отвернуться, хоть обладателю целых двенадцати глаз это было сделать не так уж легко.

— Вы неправильно просите прощения, господин Бредихин, — надменно сказал Брут. — Надо наклониться так, чтобы ваши глаза были по уровню ниже, чем его.

— Получается? — Аристарх наклонился к Марусю. — А дальше что?

— А дальше если он простил, то положит вам лапу на голову… а если нет, то ткнет пальцем в глаз.

— Что?! — Смотритель зоосада попытался отшатнуться, потому что в отличие от ховалы не был склонен обращаться с собственными глазами столь беспечно: новые не отрастут ни через десять лет, ни через двадцать.

— Так вы хотите вернуть зверя на место или нет? — уточнил доктор.

Бредихин секунду поразмышлял и снова согнулся в поклоне перед сидящим Марусем, очень хотелось зажмуриться, но он не смел.

Прошли две долгие томительные минуты, но вот легкая рука редкого и мудрого зверя поднялась и легла на взлохмаченную голову юноши.

— Если что, то про пальцем в глаз я пошутил, — сказал удовлетворенный криптозоолог.

Иннинг четвертого теста

Тест четвертый. Игра со сфингой

I

У всех бывают свои катастрофы — большие и маленькие, трагические и смешные. Кто-то теряет состояния, обнаруживает новые морщины на лице, опрокидывает дорогой экипаж в канаву или проливает пунш на сюртук великого князя, а то и находит любовника в шкафу жены. Среди всего этого множества катастроф, конечно, существовали и личные катастрофы Бенедикта Брута.

Как водится, ничто не предвещало беды: день был пасмурный, словно по заказу, и прекрасно соответствовал что наряду, что обычному настроению криптозоолога. Сэр Бенедикт сидел в одном из новомодных кафе на Дубовой аллее и попивал кофе с заварными пирожными в ожидании, когда его слуга съездит на Пекарский переулок за неожиданно понадобившейся экипировкой. Доктор прекрасно отдавал себе отчет, что, учитывая особенности организма Лутфи Кусаева, поездка могла затянуться надолго, и потому, предусмотрительно заказав себе два пирожных, мысленно заготовлял пропитанную праведным возмущением и едким сарказмом речь. Именно в этот мирный момент и случилась катастрофа…

— Венька! Брюшков, неужели ты? — Тяжелая рука с размаху опустилась на плечо доктора, заставив последнего поперхнуться.

Все еще не веря в такую неблагосклонность судьбы, криптозоолог обернулся, чтобы встретить беду как подобает рыцарю Британской империи, лицом к лицу.

Субъект, позволивший себе столь невероятное панибратство, был румян, крепко сложен, украшен гривой золотых волос и продолжал усердно рыть себе яму, не замечая сгустившейся вокруг атмосферы.

— Послушай, приятель, я бы так и не узнал тебя, если бы не твои замечательные уши. Ни у кого не видел таких маленьких ушей. Сижу сзади и думаю: если это не Венька, то как минимум его родной брат! — При этих словах Брут побледнел, дернулся потрогать уши, но тут же, опомнившись, вернул руки к чашке. — А ты чего так похудел, осунулся? Чем занимаешься? Уж не в зоосад ли устроился ветеринаром? Да, дружище, с этого ремесла не разжируешь.