Да, потому что мы с Норой играли в теннис…

Йо-Йо, сказал он. Я отдала телефон Норе.

Пусть пока побудет у тебя. Не хочу даже к нему прикасаться.

Мы с Норой вернулись домой. Она несла все мячи и обе ракетки, и всю дорогу я держала ее за руку. Мне было странно, что я явственно слышу, как под землей грохочет метро, и только потом до меня дошло, что это гудит у меня в голове: мысли теснятся, натыкаются друг на друга и пытаются перестроиться во что-то новое.

Несколько раз мне звонили из больницы. Сначала я не брала трубку, потому что была занята: бронировала билеты на самолет до Виннипега и пыталась дозвониться до мамы. Наконец я ответила на звонок из больницы. Звонила какая-то женщина, которую я никогда в жизни не видела. Она назвалась исполнительным директором чего-то там. Она спросила, знаю ли я, что случилось. Я сказала, что знаю. Она сказала, что ей очень жаль. Я бросила трубку. Она тут же перезвонила и спросила, могу ли я ее выслушать. Она попытается мне объяснить, что произошло. Я сказала, что знаю, что произошло. Она говорила тихим голосом, очень профессионально, без заминок и пауз. Я наблюдала, как Нора носится по квартире, собирает нам вещи для поездки в Виннипег. Женщина спросила меня, есть ли кто-нибудь рядом со мной. Я сказала, что да. Прошу прощения, но я сейчас не могу говорить. У меня много дел, и я все еще не дозвонилась до мамы. Она сказала, что все понимает, но ей нужно кое-что мне объяснить.

Как бы все сформулировать, сказала она.

Я задала встречный вопрос: Почему вы ее отпустили? Мне клятвенно обещали, что ее не отпустят. Я вам поверила, и меня обманули. Она попросила меня подождать пару минут, не вешать трубку. Ей звонят из полиции по поводу ситуации с моей сестрой. Ситуации? – с возмущением переспросила я. Я ждала, сидя на полу. Слушала, как в трубке играет «Трижды леди» Лайонела Ричи, одна и та же песня в бесконечном повторе, так что я потеряла счет, сколько там раз трижды леди, и только потом до меня дошло, что я не обязана ждать. Не обязана выполнять просьбы этой женщины, директора чего-то там. Вот такая у нас ситуация. Я нажала на кнопку «Завершить разговор» и пошла помогать Норе собираться в дорогу.

Я позвонила Уиллу на мобильный, но он не взял трубку. Я позвонила его отцу, рассказала, что произошло, и попросила как можно скорее связаться с Уиллом и купить ему билет на самолет до Виннипега. На ближайший рейс. Я, конечно, верну ему деньги. Он выразил соболезнования и сказал, что не надо никаких денег, он сам оплатит билет. Он прямо сейчас сорвется с работы и разыщет Уилла, который, наверное, сейчас в Куинсе, занят своей подработкой и поэтому не берет трубку. Мы с ним не разговаривали много лет. Он, конечно, знал Эльфи. Давным-давно. Теперь он плакал по телефону. Я молча ждала. Мне очень жаль, сказал он. Она была настоящей бунтаркой. Она была очень ко мне добра. Она была такой увлеченной. Я его поблагодарила. Мы вежливо попрощались. Я позвонила Джули, рассказала, что произошло, и попросила приехать домой к моей маме и подождать ее там. Я позвонила двум маминым близким подругам, рассказала, что произошло, и попросила приехать домой к моей маме. Я по-прежнему не могла дозвониться до Ника. Я в сотый раз позвонила маме. Она была дома. Все произошло слишком быстро.

У тебя там уже толпа? – спросила я.

Какая толпа? – не поняла мама. Я здесь одна.

К тебе уже едут, сказала я. Она спросила, что случилось.

Говори все как есть.

17

Вечером мы все собрались в гостиной в доме Ника и Эльфи. Мы с Норой по-прежнему были в старых футболках и шортах, в которых играли в теннис. Я спросила у Норы: У нас есть другая одежда? Да, сказала она. У нас есть черные платья для похорон и нижнее белье. Уилл приехал из аэропорта на такси. Сразу же заперся в ванной и пробыл там очень долго. Плакал, скрывшись от всех, как плачут молодые мужчины и старые женщины.

Ник рассказал, что он забрал Эльфи из больницы, привез домой, и она попросила его сходить в библиотеку, взять для нее книги. Сначала давай пообедаем, предложил он, и она согласилась. Он сказал, что обед был замечательным. Совершенно нормальным. Как в старые добрые времена. Потом он пошел в библиотеку за книгами, которые она просила, и вернулся буквально через двадцать минут. Библиотека совсем рядом с домом. Но когда он вернулся, Эльфи не было дома.

А что за книги? – спросил Уилл. Он уже вышел из ванной. Книги из ее прошлого, сказал Ник. Те, которые она помнит. Которые что-то в ней изменили или что-то ей дали… возможность почувствовать себя живой, я не знаю… Его голос сорвался. Уилл спросил: Какие именно? Ник сказал: Дэвид Герберт Лоуренс, Шелли, Вордсворт… Я не знаю. Они там. Посмотри, если хочешь.

Он указал на покосившуюся стопку книг на столе рядом с компьютером. Мы все быстро взглянули в ту сторону и сразу отвели глаза. Они оказались бессильны, эти книги. Нам было больно на них смотреть. Мы сидели в тихой желтой гостиной, мои сын и дочь – по обе стороны от бабушки, близко, как часовые. Они оба обнимали ее за плечи, словно чтобы не дать ей взлететь и исчезнуть, как исчезает надутый гелием воздушный шарик.

Мама на все отвечала единственной фразой. И то правда, сказала она, когда Уилл предложил ей присесть. И то правда, сказала она, когда Нора ее обняла и сказала, что Эльфи уже не страдает. И то правда, сказала она, когда Ник поблагодарил ее за то, что она подарила этому миру Эльфи, единственную и неповторимую. И то правда, сказала она, когда мы все выдали в один голос: Жить и дышать – в ответ на ее вопрос «И что теперь?».

У Эльфи с Ником был очень красивый, уютный дом. Я смотрела на аккуратную стопку Эльфиных нот, сложенных на пианино. Я смотрела на полку, где стояла коллекция стеклянных фигурок, которые Эльфи собирала годами. Да, Эльфи, думала я, ты знала, что делать. Отправила Ника за книгами, чтобы остаться одной. Конечно, он пошел в библиотеку. Ведь книги спасают. Или же не спасают. Библиотека. Конечно. Эльфи, ты просто невероятная! Я чуть не рассмеялась. Что она там говорила о библиотеках и цивилизации? Потому что ты даешь обещание, сказала она. Даешь обещание вернуть книгу. Обещаешь вернуться. Какое