Лиам вздрогнул, и на его лице отразился целый калейдоскоп чувств, которые можно назвать одним словом – это страх. Я медленно веду руку дальше. Вопрошающе. Нерешительно. Осторожно.

Лиам отступает на шаг.

– Я… Я не знаю…

Мне казалось, я еще в театре поняла, что нащупала на его руке и что Лиам хотел от меня скрыть. Но теперь до меня дошло: это не винкулас, нет. Это нечто другое, и оно гораздо больше винкуласа. Оно начинается у плеча.

– Покажи мне. Пожалуйста.

Лицо Лиама исказилось. Взгляд – как у загнанного зверя, которому некуда бежать.

Сейчас. Медлить нельзя ни секунды. Решительно тянусь к рубашке Лиама. Убедившись, что он не собирается сопротивляться, начинаю расстегивать пуговицы, одну за другой. Делаю вид, что сама не замечаю, как дрожат мои пальцы.

«Просто покажи мне, – мысленно шепчу. – Никаких личин. Доверься мне. Ради этого мы здесь».

Расстегнув рубашку, я стягиваю ткань с его плеч, готовая ко всему и абсолютно споко…

– Вот ведь дрянь! – вырывается у меня, а желудок сжимается так сильно, что я даже слегка сгибаюсь. Смотреть на левую руку Лиама физически больно. Непроизвольно отвожу взгляд.

– Что это?..

– Я не лгал, – тихо говорит Лиам, пытаясь снова натянуть рубашку, скрыть покалеченное плечо. Я не позволяю ему это сделать, отчаянно цепляясь за ткань. И вдруг кажется, что силы меня покинули.

– У меня нет винкуласа, – продолжает он глухим голосом. – Я его уничтожил.

Сморгнув слезы, я стискиваю зубы, заставляю себя взглянуть поближе. Вот он, спиралевидный винкулас, но не первозданно золотой, а матово-черный, будто его сожгли дотла. Кажется, что кожа на плече вот-вот превратится в камень: прямо у черной полосы она темно-серая, затем чуть светлеет и только затем становится нормальной. От плеча до локтя все покрыто тонкой паутиной шрамов.

– Это почти убило тебя…

Лиам не ответил. Ни слова. Взгляд посуровел. Лиам прищурил глаза, как если бы целился в мишень – в меня. Если задену его чувства, он безжалостно нанесет ответный удар.

Я осторожно коснулась почерневшей кожи.

– Можно?

Лиам поменялся в лице. Стылое недоверие перешло в изумление. Он кивнул.

На ощупь винкулас странный. Он тверд как камень, но это не мертвая материя. Под пальцами шероховатая кожа Лиама.

– Ты чувствуешь это?

– Всем телом. Всей душой. – Его голос дрожит.

Я глажу Лиама по руке, он вздрагивает, и я улыбаюсь. Можно ли удивить его еще больше? Я подхожу на шаг ближе и целую в плечо, там, где здоровая кожа переходит в рубцы. Отчетливо слышно, как тяжело дышит Лиам, и я не могу отвести взгляд. Я рассмотрела его руку, и мне уже не страшно. Это просто часть Лиама: широкая грудь, жилистые руки, плоский живот, глаза с золотыми искрами – и поле битвы на плече.

– Ты прекрасен, – шепчу я.

Тут Лиам засмеялся, только вот совсем не весело. Он, наверное, решил, что я сошла с ума.

– Это отвратительно, – кривится он, с отвращением глядя на свою руку.

– Нет. Ты прекрасен. Не идеален, но идеален кто ж?

Лиам приподнимает бровь:

– И ты еще о таком спрашиваешь?

– Что, я? Нет! – Мне хочется рассмеяться, но я сохраняю серьезность. – Ты мой нос вообще видел? На каждом из нас есть следы борьбы. Ты боролся не на жизнь, а на смерть. Я отстаивала честь сестры. Но так и не победила.

Лиам усмехнулся.

– Подумаешь, нос малость кривоват. Это мило и не сравнится с полем битвы. – Он указывает на свою руку.

– В Лиаскай, может, и нет. Но там, откуда я родом, нос – самое главное в человеке, – без тени улыбки заверяю я. – Только с красивым носом, прямым и совершенным, можно добиться высокого социального положения, найти отличную профессию и удачно выйти замуж. При таком носе, – я щелкаю по своему, – выходить на улицу можно только с мешком на голове.

– Что за дикие порядки, – возмущается Лиам. Чувствую, он не купился, но поддерживает игру. – Я еще по суеверной примете о падающих звездах понял, что Завременье – мир совсем не цивилизованный.

– Зато там оценили бы твои шрамы. И еще спросили бы, как ты сделал такой классный пирсинг.

Я рассмеялась, думая, что пошутила очень удачно. Однако Лиам не смеется.

– Борьба с винкуласом стоила мне много больше, чем может показаться. Я тоже не победил.

Тут до меня дошло. Вот почему на днях он так резко отказался помогать мне, вот почему он так ужасно стыдится своей руки… Дело не во внешности. Дело в том, чего нельзя увидеть. В том, чего больше нет. В том, что он потерял.

– Ты уничтожил винкулас? А с ним и магию…

Могла и не спрашивать. Я уже знаю ответ.

– Да. Но там было не так много магии, которая могла кому-нибудь пригодиться. Я из клана…

– Ткачей снов, – заканчиваю за него. – Я знаю.

Взгляд Лиама посуровел.

– Тебе Алис рассказала?

– Ну, вообще-то ты сам. Логично, что талантливый воришка принадлежит к клану фигляров и бродячих музыкантов.

– К клану отверженных, – поправил Лиам.

Я пожала плечами.

– Я знаю, о чем говорится в книгах других кланов: ткачи снов не захотели воевать, бежали и затаились.

– Как трусы. Предатели.

– А в одной книге написано, что ткачи снов были правы. И после войны они вернулись, чтобы позаботиться об израненной и искалеченной стране. Если бы не осталось ни одного свободного клана, все были порабощены, Лиаскай погибла бы.

Лиам ласково погладил меня по плечу, и от этого прикосновения по коже пробежали мурашки.

– Ты прочла сказку, Майлин. В ней нет ни слова правды. Тот, кто писал эту книгу, совершил это не из уважения, а из жалости. Истина в том, что ткачи снов не могут исцелять. Никого и ничего. Ложь, обман, лицедейство и воровство – вот все наши таланты. А магия ограничивается иллюзиями и мечтами. Все, на что мы способны, – обманывать людей. И только по ночам, ведь другие маги давным-давно решили, что таким лжецам нельзя доверить Церцерисы. Никогда об этом не забывай!

Теперь понимаю, почему Лиам раз за разом отталкивал меня. Он стыдится, что принадлежит к клану, который никто не уважает, который все презирают вот уже пятьсот лет. Все, кроме автора книги с таким подходящим посвящением.

Так много книг. А я выбрала именно ту, которую мне следовало прочесть.

Нам надо поговорить. Наконец-то поговорить откровенно, без утайки. Но над горой, над нашим плато, сгустились устрашающие черные тучи. Лиам считает, нам надо поскорее вернуться в долину, иначе неожиданный ливень затопит тропы, ведущие через скалы, смоет нас и утащит на глубину… Мы бежим так быстро, что мне больно дышать. А еще я споткнулась о какой-то злополучный камень и поранила колено. Но останавливаться нельзя. Грозные тучи гонят нас вперед.