Для этого им подготовили впечатляющий пакет документов. В оперативном задании они перечисляются:

«1. Документы рождений из гор. Веттенхаузен.

2. Внутренний паспорт/кенкарте/ из гор. Карлсруэ.

3. Увольнение из армии из гор. Кобленц.

4. Удостоверение личности от Центр. Торг. О-ва ОСТ.

5. Назначение на работу от Центр. Торг. О-ва ОСТ.

6. Пропуск на проезд границы из Остланда в Германию.

7. Полицейская прописка в Берлине.

8. Броня от военной службы.

9. Командировочное удостоверение Борисовского отделения Центр. Торг. О-ва ОСТ.

10. Справка о санобработке.

11. Продовольственные карточки.

12. Письма и фотографии».

Дополнительно сообщалось, что «Селект» «получает необходимый инструктаж по всем вопросам легенды, документации, прикрытия и поведения [и] будет снабжен необходимой литературой, газетами, журналами и наставлением германской армии, [а] после окончания работ “Селект” будет подвергнут испытанию для установления, насколько крепко он усвоил все вопросы касательно своей легализации»[842].

Составленное в советской разведке оперативное задание для агентов «Селект» и «Функер» включало и «вариант 2». Датированный тем же 26 августа 1943 г., этот вариант гласил (орфография сохранена):

«Для того что-бы “Селект” был бы в состоянии при неудачи одной комбинации […] скрыться и перейти на другой вариант в области легализации, “Селект” снабжается вторым комплектом документов /будет изменена фамилия, дата рождения, профессия а так-же частично легенда/, что-бы продолжать под другим видом свою деятельность»[843].

Простим составителю этого документа большое количество досадных ошибок в русском языке. Советская разведка, лишившаяся многих своих лучших профессионалов в ходе предвоенных «чисток», частично состояла из вчерашних рабочих пареньков. Главным тогда было – бить врага. А он, враг, всё ещё стоял у ворот. Пришедшие в разведку по комсомольскому и партийному набору перед войной (включая начальника разведки Фитина) писали, как умели.

Рапорт, испрашивающий «добро» на выпуск четырех комплектов документов для агентов «Селект» и «Функер», обращён к начальнику всей советской разведки Фитину[844]. Из приложения к этому рапорту видно, что с конца августа по начало октября 1943 г. в советской разведке проводилась весьма вдумчивая работа по «отшлифовке» документов.

Их опись теперь была разделена на основной комплект «А», резервный комплект на другую фамилию «Б» и резервный комплект «В» по «швейцарскому варианту» (не его ли «отголоски» встречаем в материалах SOE, где можно прочесть, что сначала Москва вроде бы собиралась перебросить этих «ледорубов» в Британию «через Швецию под видом швейцарцев»?![845]).

Основной комплект немецких документов, подготовленных в московском Центре, включал командировочное удостоверение из всё того же торгового общества ОСТ, выписанное уже не Борисовским, а Вилейским отделением. Была доработана и справка о санобработке на границе рейха и «Остланда»: теперь в ней не просто значилось, что санобработка осуществлена, а указывалось место ее проведения – на погранпункте Вирбаллен. Ко всему прочему «Селекта» сделали кавалером ордена Железного Креста II степени (от 18.9.1939, что, очевидно, превращало его в ветерана польской кампании)[846].

«Швейцарский вариант» включал:

«1. Швейцарский заграничный паспорт, выданный в гор. Цюрих от 12.12.1940 г. со всеми […] визами, отметками погранпунктов и видом на жительство в Германии.

2. Фирменное рекомендательное письмо к одной германской экспедиционной фирме. Один экземпляр помечен 30 окт. 1943 г., другой, запасной, без даты»[847].

Напарнику «Селекта»-Крамера, Несперу-«Функеру», в свою очередь, сконструировали личность уроженца Мюнхена, чьё удостоверение личности-кенкарте выписано в Дармштадте[848]. И его тоже сделали кавалером ордена Железного Креста II степени (от 17.5.1940 г.).

Дополнительно в арсенале «Функера» были: «кандидатская карточка НСРПГ» (то есть члена Национал-социалистской рабочей партии Германии; сегодня чаще в ходу немецкая аббревиатура НСДАП), студенческий билет слушателя Высшей технической школы г. Дармштадта от 6.11.1933 г., а также «справка из криминальной полиции гор. Кельна о гибели отца во время бомбежки города от 5.6.1942 г.»[849]. Последнее – понятно, для того, чтобы вызвать у рядового проверяющего сочувствие, предотвратив дальнейшие расспросы.

«Селекту» и «Функеру» выдали упомянутые выше удостоверения на право ношения оружия и «памятку о поведении при пользовании ж.д. в оккупированных районах»[850].

По данным, которыми оперируют сегодняшние историки в Германии, каждый из советских агентов получил по 5000 рейхсмарок, а ещё – английских фунтов, швейцарских франков и долларов США. И, конечно, таблетки с ядом от SOE[851].

Забегая вперёд, скажем: когда один из них вступит с московским Центром в радиоигру под контролем гестапо, то информация будет передаваться и о германской военной промышленности, и о мощи подполья[852]. Естественно, в рамках радиоигры нацисты снабжали Москву «дезой». Но тематика, задание группы – понятны.

В рукописных пометах, сделанных на оперативном задании советской разведки, указано: «первая встреча по данному заданию состоялась 21 августа 1943 г.», а «инструктаж и сдача документов» – 3 октября[853]. Напомним, что миссия связи НКВД/НКГБ в Лондоне сообщила в SOE о грядущем прибытии этих агентов ещё 1 октября[854]. То есть в советской разведке считали агентов группы «Айгер» полностью готовыми ещё до их последнего экзамена. Или, напротив, решили, что эту группу лучше выбрасывать всё-таки при помощи британцев?