Циско, Мадакет, Степс? Джесси представляет, как напрасно мечется по острову. Но потом замечает велосипед Пика в самом конце, зеленовато-черную раму, белую ленту на руле. Он не на замке, что небрежно, но неудивительно.

Возможно, Пик привык к коммуне, где все жили вместе и не было необходимости в замках. Джесси пристегивает свой велосипед к его, а затем прикрепляет оба к стойке.

Из хижины доносится манящий запах гамбургеров и жареного лука. Джесси думает остановиться, но сначала хочет найти Пика. Она взяла два доллара из бумажника Блэр, чтобы предложить заплатить и за обед друга.

На Серфсайд-бич многолюдно. Широкая полоса песка усеяна разноцветными зонтиками и покрывалами, из транзисторных радиоприемников доносится перекрывающая друг друга музыка. Сначала Джесси слышит «Proud Mary» группы Creedence, а через несколько секунд – «Touch Me» группы The Doors. В толпе в основном семьи, но то тут, то там встречаются группы подростков – мальчики играют в футбол, девочки натирают руки и ноги детским маслом.

Джесси осматривает пляж в поисках Пика. Ей представляется, что он много плавает, а потом дремлет; может, его приглашают на футбольные матчи. Она надеется, что так и есть. Это оживленный, счастливый пляж, поэтому сидеть в одиночестве кажется ей тоскливой перспективой.

– Джесси!

Она поднимает взгляд и видит в воде Пика в плавках горчичного цвета. Он машет ей рукой. Джесси не может сдержать улыбку, шаркая шлепанцами по горячему песку.

Пик усмехается.

– Я так и думал, что это ты. Но представь мое удивление. Ты не только сбежала из-под ареста, но и проделала весь путь в одиночку. – Он смотрит ей за спину. – Ты одна, да? Или твоя мама тоже пришла?

– Я здесь одна. – Щеки Джесси пылают: Пик же не всерьез думал, что она заявится на пляж с мамой?

Затем Джесси замечает, что позади него на пляжном полотенце, прихваченном из «Все средства хороши», лежит девушка в черном бикини. Пик прослеживает взгляд Джесси и говорит:

– О, кстати, познакомься с Сабриной.

У Джесси внезапно подгибаются ноги. Она приказывает себе дышать. Не о чем волноваться.

Сабрина вскакивает. Она ровесница Пика, ей пятнадцать или шестнадцать, и ее можно назвать настоящей красавицей. Светлые волосы затянуты в конский хвост, улыбка сверкает белоснежными зубами, пышная грудь, а ногти на ногах покрашены в клубничный цвет.

– Привет! – восклицает девушка и протягивает руку, как взрослая. – Я Сабрина. А ты, наверное, Джесси. Пик все время только о тебе и говорит.

– Привет! – пищит Джесси. Услышанное ее немного успокаивает: Пик постоянно говорит о ней, но вдруг не в том смысле, как ей хотелось бы. И точно, он обнимает Сабрину за плечи и целует ее в щеку:

– Сабрина – официантка в «Северном береге». Вчера вечером она согласилась стать моей девушкой.

Пик смотрит на Джесси. Такое ощущение, что он только что раздавил ее сердце колесами велосипеда или подобрал, словно ракушку на берегу, и выбросил в море. «Согласилась стать моей девушкой».

Сабрина пихает его локтем под ребра.

– Ты же знаешь, я согласилась только потому, что до смерти хочу поехать в Вудсток.

– Вудсток или смерть! – выпаливает Пик. – Через четыре недели у меня должно накопиться достаточно денег.

Сабрина улыбается Джесси.

– Устраивайся поудобнее. Потом можем пойти искупаться.

– Ой, я не останусь, – торопится Джесси. – Я только заехала поздороваться.

Она смотрит на океан сквозь накатывающие слезы. Вода искрится, и Джесси жарко после езды на велосипеде, так жарко, но она никак не может остаться здесь на пляже, не может плавать с ними. Сабрина – девушка Пика. Они встречаются, и Сабрина, а не Джесси поедет с ним в Вудсток. А как же тот день? Поцелуи в «Пустячке»? Это было не просто чмоканье в щеку, они вправду целовались. Что изменилось?

Пик сходил к костру, может, пару раз, и Джесси вправду с тех пор не видела его, но она тысячу раз мысленно переживала поцелуи и полагала, что он тоже.

Но поцелуй с Джесси, должно быть, не оправдал ожиданий Пика, потому что теперь ее низвели до статуса младшей сестры.

Она должна была позволить ему зайти дальше. Позволить запустить руку под рубашку. Но тогда все ощущалось столь новым, она не была готова. Кажется дико несправедливым, что теперь Пик целует Сабрину и засовывает руку под ее рубашку. Парочка пошла дальше, а Джесси осталась позади.

Она разворачивается и пробирается через лабиринт покрывал и полотенец. Даже в своем возбужденном состоянии Джесси старается никого не засыпать песком.

Один из транзисторных радиоприемников играет «Suite: Judy Blue Eyes» – «Я перестала веселиться».

– Джесси! – зовет Пик. Она слышит, но не оглядывается. По крайней мере, Джесси знает, что так делать нельзя.

На парковке она отстегивает свой велосипед от велосипеда Пика и от стойки и по-ребячески пинает транспорт обманщика на землю.

Когда Джесси возвращается во «Все средства хороши» – в любви и на войне все средства хороши, думает она и содрогается из-за того, каким жестоким кажется теперь название ее дома, – с кухни слышится жесткий голос матери.

Джесси плевать. Она напишет отцу и расскажет ему, как об нее терся Гаррисон, или об антисемитизме Экзальты, или о том, что Кейт слишком много пьет. Напишет, что не чувствует себя в безопасности, и ей разрешат вернуться домой. Нужно уехать с этого острова. Если она останется, то умрет. Или, по крайней мере, умрет внутри.

Даже сейчас у Джесси болит живот. Она уверена, что никогда больше не будет ни есть, ни спать, не будет счастлива и беззаботна. Джесси на собственном опыте убедилась, что любовь разрушает все.

Но когда она идет к лестнице «Пустячка», то слышит, как мать произносит имя мистера Кримминса, а затем Пика; любопытство берет верх, и Джесси направляется на кухню.

Кейт и Экзальта стоят друг напротив друга, скрестив руки на груди.

Джесси попала на разборки.

– Что происходит? – спрашивает она.

– Кримминсы уезжают, – отвечает Кейт.

– Уезжают? – повторяет Джесси.

– Убираются отсюда! – выпаливает мать.

Джесси поверить не может в свое счастье. Ей становится чуточку легче.

– Чушь, – вмешивается Экзальта. – Биллу Кримминсу уже далеко за семьдесят, а мальчику пятнадцать. Мы не можем просто так выставить их на улицу.

– Конечно, можем. Билл Кримминс – мошенник, – возражает Кейт.

– Я уверена, что он старался изо всех сил. И мне не хочется напоминать тебе, дорогая, но это мой дом, и единственный человек, который может решать, кто останется или уйдет, – я сама.

– Мама, пожалуйста, попробуй посмотреть на ситуацию с моей точки зрения. Подумай, как мне трудно…