– Джесси и Пик подружились. Девочке нужна компания ровесников. – Экзальта поднимает глаза и видит внучку. – Джессика, тебе же нравится Пикфорд?

Джесси наконец-то начинает думать как теннисистка. Такое ощущение, что Экзальта только что подала мяч ей на форхенд. «Целься в сетку!» – думает она.

– Вообще-то, бабуля, мне не нравится Пик. Совсем не нравится. Я думаю, он… – Джесси пытается подобрать стратегически верные слова. – Слишком прост. – Она переводит взгляд на мать. – А еще он опасный. Плохо влияет на меня. Он попросил поехать с ним в Вудсток.

– Вудсток! – вскрикивает Кейт.

Однако Экзальта непоколебима.

– Подумайте о том, как воспитывали мальчика. Или не воспитывали, в зависимости от обстоятельств. Как же его выселить? И я не поступлю так с Биллом, не после тех лет, даже десятилетий, что он верно служил этому дому.

– Он доставил нам больше проблем, чем помощи, – возражает Кейт.

– Это чушь, Катарина, и ты сама об этом знаешь. Слышать больше ничего не желаю. Они остаются.

– Мама… – начинает Кейт.

– Бабуля, – вступает одновременно с ней Джесси.

– Хватит! – отрубает Экзальта.

Джесси поднимается в свою спальню. Теперь она чувствует себя вдвойне обманутой. Даже втройне: ни пляжа, ни Пика, ни возможности избавиться от Пика.

Она даже не может заставить себя ненавидеть Сабрину. Та была милой.

Пик прав, что стал с ней встречаться. Она красивая, добрая, дружелюбная и старше Джесси. Проблема не в Сабрине, а в самой Джесси.

У нее ужасно болит живот. Несмотря на яркий солнечный день, она решает, что наденет пижаму и заберется в постель. У нее есть книга, которую можно почитать с удовольствием: «Из архива миссис Базиль Э. Франквайлер, самого запутанного в мире» – о детях, которые убегают из дома и поселяются в Метрополитен-музее.

Джесси тоже хочет убежать, поэтому она и мечтала о Вудстоке, но Пик, должно быть, забыл, как просил ее поехать с ним. Забыл, что пытался пристроиться к Джесси в кладовой, а затем дважды страстно целовал.

Это случилось. Она об этом не мечтала, но все произошло.

Джесси снимает трусики бикини и задыхается. Те испачканы кровью. Месячные, думает она. Они пришли. Это то, чего она желала, даже молилась, но теперь свершившееся не имеет значения. Теперь ей все равно.

[47]

Тигр в Камбодже. Экзальта отменила решение Кейт выселить Билла Кримминса за отсутствие результатов. Дэвид не хочет приезжать на остров. Кейт позвонила ему в офис с намерением рассказать о сделке с Биллом, но когда секретарь соединила ее, то муж сказал:

– Я сейчас очень занят. Мы можем поговорить позже?

Кейт чуть не набросилась на него с вопросами: «Когда позже? Как насчет сегодня в восемь часов?» – но не смогла бы вынести ответа, мол, восемь часов не подходит, и вообще никакое время не подходит, потому что дело не в занятости – Дэвид всегда занят. Дело было в том, что он вообще не хотел разговаривать с Кейт.

Она понимает, что все ее проблемы взаимосвязаны. Поскольку Кейт не может выгнать Кримминса, то стоит попробовать убедить Билла поверить, что он остается здесь благодаря ее благосклонности и лишь до тех пор, пока продолжает давить на шурина, требуя информации о Тигре. Кейт цепляется за идею, что миссия в Камбодже – блокирование поставок вьетконговцам – менее опасна, чем боевые действия во Вьетнаме, но кого она обманывает? Все миссии смертельны. Как только надежный источник подтвердит, что Тигр, по крайней мере, в безопасности, Кейт сможет прекратить одурманивать себя алкоголем и вернуть расположение Дэвида.

Она ловит Билла рано утром на пути к пикапу, запаркованному на Пламб-лейн:

– Простите мою вспыльчивость, Билл. Я была расстроена из-за Тигра…

Он сразу же смягчается, по его лицу Кейт понимает, что прощена. Билл – хороший человек и, Экзальта права, уже более трех десятилетий служит их дому и их семье. Сейчас Кейт затаила злобу и обиду на Билла Кримминса и, что еще хуже, разочарована в нем, и это, в совокупности с прочими неприятностями, разбивает сердце.

Билл кладет руку ей на плечо.

– Я понимаю, Кэти. Я сам потерял ребенка.

Кейт чуть не выпаливает: «Вы?» Она даже думает: может, жена Билла, которая умерла так давно, что Кейт никогда ее не знала, потеряла ребенка. Но потом она понимает, что Билл имеет в виду Лорейн, и чуть не рычит на него.

Лорейн не потеряна так, как Тигр. Сравнивать их не иначе как оскорбительно, но Кейт решает отпустить ситуацию. Она полагает, что, независимо от обстоятельств, Билл скучает по дочери.

– Я с радостью позволю вам и… Пику остаться, – выдавливает Кейт. Имя парня застревает у нее в горле, словно рыбья кость. – Живите, сколько вам нужно. С моей стороны было жестоко выбивать у вас почву из-под ног. Но прошу, продолжайте спрашивать шурина о любых новостях о Тигре…

– Конечно, – говорит Билл. Его глаза сияют. – Я тоже скучаю по нему, Кэти. Думаю о нем, как о родном сыне.

Между собственным ребенком и тем, кого ты считаешь своим, огромная эмоциональная дистанция, пусть даже Билл знал Тигра с самого рождения и они всегда были близки. Оба любят «Ред Сокс» и возиться с машинами. Доверил бы Тигр свою жизнь Биллу Кримминсу? Возможно, вынуждена признать Кейт.

– Спасибо, – шепчет она.

Кейт может предпринять еще кое-что, чтобы исправить окружающий хаос. То, что раньше казалось немыслимым. Как только Джесси и Экзальта уходят в клуб, Кейт повязывает волосы шарфом, надевает солнцезащитные очки и забирается в «Скаут».

Она поднимается по булыжникам Мэйн-стрит; ощущение такое, будто находишься внутри шейкера для коктейлей. Кейт проносится мимо памятника Гражданской войне и дальше по Аппер-Мэйн. Проезжает мимо двух своих любимых домов.

Оба особняка выходят на травянистые поля, окаймляющие холм Квотер-Майл. Один – типично деревенский, похож на амбар, с причудливыми решетками на окнах из волнистого свинцового стекла; другой – роскошный белый дом с портиком с ионическими колоннами и двумя застекленными крыльцами. Эти дома – лучшее сочетание города и деревни, и Кейт мечтает рассказать Экзальте о том, что купила дом на Аппер-Мэйн, единственной улице, которая, по всеобщему мнению, превосходит Фэйр. Но увы, у Кейт нет таких денег, а эти дома остаются в семьях уже пять-шесть-десять поколений.

У флагштока возле Катон-Серкл она сверяет часы – четыре минуты. Четыре минуты – это не так уж плохо. Но до ее цели еще довольно далеко.

Она выезжает на Мадакет-роуд. Слева – «Амбар Чейза», за ним домов становится все меньше и меньше. Тем не менее это прекрасная поездка, не так ли? Справа блестит, как зеркало, пруд Макски, а потом Кейт взлетает на вершину холма, откуда открывается вид на зеленые акры фермы Сэнфорд. На Мадакет-роуд двадцать семь поворотов; Кейт думает, каково это – проехать их в темноте после нескольких коктейлей.