Ветераны рассказывают молодым, что вы каждого помнили по имени. Я и сейчас помню всех, кого принимал в ряды Алых. Помню присягу Призраков. Помню все сражения. Помню преданное Алое сердце Родгара капитана всех потерянных сердец.

В комнате повисла тишина. Потрескивали дрова в камине, в раскрытое окно потянуло вечерней прохладой.

— А ещё я помню Вольный город Лорх и Северную сокровищницу империи в которой удивительный, смелый человек дрался за своих друзей с чудовищем.

Киран зарделся смущенный.

— Как там Лалит? — улыбаясь, спросил Олег.

— Свадьба назначена на месяц Первых холодов. Мне так жаль господин, что вас не будет с нами.

— Я буду с вами Киран. Я всегда буду с вами.

Олег откинулся на спинку и посмотрел на Горана.

— Ещё рассказывает мне память о Горане сыне Доггара. Самом мужественном, самом смелом из сынов Киммерии. Который как рыцарь защищал слабых путников и не давал отрезать им болтливые языки. Напоминает мне память о великом вооине которому нет равных в сражении.

— Ты победил меня, — варвар смущённо отсалютовал чашей Олегу — Ты император.

— Оставайтесь Господин — Киран поднял на Олега заблестевшие глаза — В империи столько дел. Шпионы доносят, что Грасгаарт вновь собирает знамёна.

— Оставайся Олаг. — Варвар поставил чашу на стол, — мы посидим с тобой только одну зиму, а потом оставим империю Кирану и Родгару, да вместе пойдём по дорогам мира искать приключения.

— Оставайтесь император — глаза Родгара смотрели с обожжённого лица мягко улыбаясь — Алые скоро пойдут в свой великий поход против нечисти Древнего леса, мне будет тяжело одному.

Олег обвёл друзей глазами и понял, что в этих душах чудовища давно умерли. Их выжгла любовь и преданность.

— Я горжусь вами дорогие мои. Вы самые родные для меня. Ну что я могу сделать для вас, таких сильных, таких смелых. Глупо будет хлопать вас по плечам, говорить банальные слова. Я горжусь вами, я люблю вас. Мне надо уйти. И как в подарок забираю я с собой ваши сегодняшние признания. Самое лучшее уже сказано, давайте нальём вина и выпьем за дружбу, за огонь в камине, за лучших рыцарей этой вселенной. Мы увидимся, обязательно увидимся. Может уже не на Земле, но встреча наша всё равно будет радостной. Я говорю вам дорогие мои, если во что-то веришь всем сердцем, то это обязательно случится, а я верю в нашу встречу. Горан разведёт огонь в камине, Киран подогреет вино, а Родгар будет молчать так красноречиво как умеет молчать только он. Придёт ночь, но её порождения будут не страшны нам, так как во всей бескрайней вселенной нет ничего что могло бы противостоять дружбе и любви. Вы победили. И я с радостью оставляю вам эту империю созданную одной маленькой мечтой, потому что только вы сумеете удержать её рубежи. Уйдёт ночь, придёт рассвет, я выйду из дворца. Молчаливые Призраки не скажут не слова, они знают. Так надо. Я буду шагать с лёгким сердцем всё дальше и дальше и буду спокоен, потому что знаю за моей спиной стоите вы.

Глава 40

Он выехал из Хеорода с рассветом. Немногочисленные прохожие не обратили внимания на всадника в сером грубом плаще спешащего куда-то. Даже сонный стражник не вышел из караулки навстречу всаднику выезжающему из ворот. Олег не стал забираться слишком далеко, отъехав от города на один полёт стрелы, он вдруг остановил своего коня, спрыгнул на траву и повернулся к восходящему солнцу.

— Я возвращаюсь император.

— Наконец то. — голос властелина Аббадона был безмерно уставший — Я столько лет ждал, когда ты это скажешь.

— Я был глуп. — Олег наклонил голову. — Труслив и глуп. Прости меня.

— Входи же. Зачем говорить так долго.

Олег сделал только один шаг и вновь оказался в огромном зале из которого бежал четыре года назад.

— Здравствуй император.

Старик сидел в своём троне и с грустью разглядывал Олега.

— Ты поседел, и шрамов у тебя прибавилось. Какими дорогами ты шёл? Понял ли ты, что зло не бывает маленьким, или большим. Зло одно. Мечется человек раздираемый противоречиями и в конце концов попадает в расставленные сети зла. Зло мягко примет страдающую душу, убедит, что остальные недооценили, не поняли и вползут в душу месте с жалостью к самому себе ненависть, злоба, обида. А свет он ярок и честен свет сверкнёт как клинок и скажет правду и только настоящий воин может шагать на свету, как паршивого пса отбросив жалость к самому себе и распахнув для мира своё сердце.

Олег молчал.

— Глупая мечта найти покой оставила тебя?

— Ты хочешь сказать, что я никогда не смогу остановится?

Император тёмной империи покачал головой.

— Странные, самоуверенные и очень гордые, приходят люди к Богу. Они называют себя его детьми и готовы идти за ним до конца. Но всё таки оговаривают себе маленькую уступку называемую раем. Скажи мне Олег, радостно ли тебе было бы успокоится, найти вечное пристанище там, на небесах, вечный, уютный дом в котором всегда будут те кого ты любишь, те, с кем тебе хорошо?

— Да.

— А я говорю тебе, что вопль тоски и боли, который будет рваться в окна этого дома не даст тебе жить спокойно. Те, у кого вечно ноет сердце, знают это. Человек, которому Бог дал сердце никогда не скажет: — Я всё уже сделал, мне пора отдохнуть. И неважно, сколько храмов ты выстроил богу, не имеет значения, сколько денег ты роздал, сколько вопил, на площадях всех миров призывая к покаянию. Это не важно. Важно только твоё сердце. Важно сколько чужой боли, чужой тоски, чужого страха, ты можешь взвалить на себя. Как ты можешь чувствовать себя хорошо с Богом который страдает рядом с тобой, как ты можешь лицемерно думать о собственном спасении когда где то демоны таящиеся в чёрных глубинах человеческих душ ждут свою жертву. Никогда у тебя не получится вздохнуть и с умиротворением посмотреть на свои плоды, тебе всегда будет стыдно оттого, что ты сделал так мало. И не будет тебе рая император Олаг, не будет вечного покоя, не придёт к тебе та которую ты любишь. Не будет уютного дома и длинных закатов. Будет вечная дорога, чужая боль и постоянный зов о помощи. Будут долгие пути к чужим сердцам, стыд и страх что не всем успел помочь. Сможешь ли ты оставаться в раю император Олаг, когда где то в Аду плачет попавший туда солдат твоей армии?

— Нет? — с трудом произнёс Олег.

— Сможешь ли