– Неужто Ридли наконец-то замочил Уиттрока…

– Не смешно.

– Почему?

– Потому что, мне кажется, он на такое способен.

– Мне тоже.

Заразившись возрастающим волнением, Нина и Отто возобновили попытки узнать, что происходит, и спрашивали всех знакомых, кто попадался на пути к выходу. Далеко не сразу нашелся тот, кто знал ответ и при этом не пожалел времени им поделиться.

– Веласкес заставил Сета играть в хоккей!

– Веласкес заставил кого?! – крикнула Дженовезе, приставив ладонь к уху, но отвечавший уже растворился в людском месиве, спеша на выход.

Нина и Отто снова переглянулись – на этот раз совсем с другими взглядами – и стали активнее продираться через джунгли человеческих тел, работая локтями так, словно плыли. К ним прибилась Лисбет, ее тут же схватили за шиворот, чтобы не унесло.

– Вы слышали, что происходит?

– Может, хоть ты объяснишь?!

– Кейн сказал, Ридли согласился после уроков сыграть в хоккей против Рамона, они набрали команды и вот-вот начнут.

– Уверена, Алан уже там. Вот [mudak]! Мог бы и нам сказать.

– Я сама в чате прочитала пару минут назад. Не видели?

Нина отрицательно помотала головой и неосознанно ускорилась. Общий чат класса стоял у нее на беззвучном с того самого момента, как ее туда добавили, и редко ей доводилось туда заглядывать. Сейчас был первый раз, когда она об этом пожалела. Нина была готова распихивать людей на пути, лишь бы скорее оказаться на арене. По выражению ее лица Отто понял, что у подруги дурное предчувствие. Этот взгляд строго вперед, не моргая, и выставленный, словно для тарана, лоб.

К хоккейной площадке было не подобраться. Кажется, новость действительно облетела школу за несколько минут, вследствие чего все ринулись сюда, бросив классы пустовать, а учителей – недоумевать. Нездоровое помешательство, которому есть свои причины, если живешь в таком городе, как Мидлбери, где ровным счетом ничего не происходит. Словно зомби, ученики облепили бортики у блестящего белого поля в форме овала. Было шумно, как на ярмарке.

Нина и Отто пробрались как можно ближе, потеряв по пути Лисбет. Им удалось удержаться рядом только благодаря тому, что они схватились за руки.

– Все уже началось? – уточнил Отто, смысливший в хоккее столько же, сколько Нина – в сонетах Шекспира (самую малость, и то из неизбежности).

– Непохоже. – Она терзала губу, бегло осматривая арену, чтобы оценить ситуацию. – Разминаются.

Отличить Ридли оказалось несложно – он был крупнее всех. И симпатичнее. Его фигура в форме приковывала внимание, и абсолютно очевидно, что вся школа сейчас глазела именно на него, гвоздь программы.

Целый год этот парень наотрез отказывался сойти на лед, снова и снова посылал Уиттрока, никому не позволял себя уговорить и злился, если это случалось. Постоянным отрицанием и отсутствием очевидных причин такого поведения он не только вызвал множество вопросов, но и непреднамеренно создал некий желанный, недосягаемый образ в коллективном сознании школы, который все так спешили увидеть наяву. И там было, на что посмотреть.

На льду Сет Ридли был великолепен. Настолько, что глаз не отвести. Белизна и холод арены ярко подчеркивали его превосходство над другими игроками и словно бы людьми в целом. Так живое выделяется на фоне стерильности. Коньки и форма – вот чего ему все время не хватало для полного комплекта. На поле Сет казался другим человеком. Энергичным, собранным. На своем месте.

Нина не могла перестать пялиться на него, хотя неоднократно пыталась прерваться, чтобы поискать на площадке Рамона и выяснить, не сулит ли происходящее неприятностей. Сейчас образ Ридли казался ей до безумия знакомым, но она не могла понять, откуда. Эта недостающая деталь сводила с ума. Но как только все кончится, она у него обязательно спросит.

Спросит, какого черта он лгал, что не занимался хоккеем, а сам так твердо стоит на коньках, словно родился в них, и так ловко перемещается, приноравливаясь к защите и клюшке, и все его движения выдают в нем далеко не новичка.

– Двигается профессионально, – тихо поделилась Нина, чуть наклонив голову. – Хотя и видно, что на несколько лет отошел от дел.

– Ты это про Сета?

– Что-то сейчас будет, помяни мое слово.

– Смотри, Уиттрок тоже здесь. Сбылась его мечта.

– Теперь точно не отвянет до самого выпускного.

Присутствие Ридли на поле гарантировало ажиотаж, и это было вполне логично. Собравшиеся нетерпеливо ждали свистка. Нина и Отто пробрались к самому бортику слева от калитки. Атмосфера на площадке создавала впечатление натянутого дружелюбия. Всем было странно, страшно и любопытно, включая самих игроков. Они не знали, чего ждать от Сета, но уже догадывались об уровне его игры.

– Зачем это Рамону? Зачем он его заставил?

– Не знаю. Власть показать.

– Но откуда у него эта власть?

– Может, собирался заявить на него за тот удар в столовой. Или что-то посерьезнее.

– У Веласкеса что-то на него есть, – заявил третий голос, внезапно оказавшийся рядом. – Что-то крупное. Иначе Сет не стал бы ему подчиняться.

– Алан, мать твою, напугал. Какого хрена происходит?

– Я просто репортер. Слежу и документирую.

– Вранье. Ты наверняка…

Первый свисток огласил арену – игрокам приготовиться. Нина сжала пальцами край борта, наблюдая, как команды выстраиваются на позиции. Играли без вратарей, неполным составом. Только нападающие и защита. Это значит, Веласкеса не так уж заботит счет, ему важен сам факт, что Ридли спустился сюда по его велению.

Алан попросил Нину побыть спортивным комментатором этого матча, так как сам не очень разбирался в правилах. Нина согласилась объяснять, что происходит, и начала с описания урезанного состава и базовых правил. Все больше людей собиралось вокруг троицы и прислушивалось к негромкому вещанию Дженовезе.

Когда Уиттрок сошел на поле, чтобы подать шайбу в центр, пришлось переводить термины, сказанные им перед вторым – стартовым – свистком. Назначалась получасовая игра с возможностью досрочного финала в случае десяти забитых шайб со стороны одной команды, без буллитов [22] и овертайма.

По настоянию Сета Уиттрок подчеркнул, что нарушения правил недопустимы, и при малейшем намеке счет будет аннулирован, а игра прервется. Нина оценивающе прищурилась и выпятила губу – такое условие ей как любителю справедливости очень понравилось, но мотивов Сета настаивать на этом она не уловила. Рамон согласился, хотя никто не ожидал от него чистой игры – честность не в его натуре, в чем успели убедиться присутствующие не только на площадке.

Веласкеса и Ридли назначили капитанами. Игра началась.

Отлично зная, насколько динамичны и энергозатратны первые минуты, когда все только и делают, что проверяют друг друга на прочность и присматриваются