Нину не покидала уверенность, что именно он прислал сюда полицейских. Лица были ей незнакомы. Возможно, натравил кого-то из Управления по борьбе с наркотиками. Действовать чужими руками в его стиле.

Уиттрок набрал воздуха и свистнул. Игроки замедлились, закружились резными овалами, оглядываясь и разыскивая ответы в глазах публики.

– А что случилось? – спросил тренер, но о нем уже забыли.

Нина стиснула зубы, начиная догадываться. Никакой крупной облавы не планировалось. Все это было ради… он ее использовал! Ларс намеренно дезинформировал ее! Но почему именно Сета? Потому что он не явился в школу семнадцатого числа или потому что у Клиффорда на него зуб?

– Что происходит? – недоумевал Кейн, испытывая физиче-ский дискомфорт от недостатка информации. – Нина, хотя бы ты в курсе?

– Хотелось бы мне знать.

Сета вывели с арены, не позволив даже переобуться. Как есть, в коньках, он грузно и нелепо проследовал в мужскую раздевалку, не сопротивляясь копам. Тяжело дыша после агрессивной техники игры, он снял шлем и прихватил к телу кольцом руки. Под шлемом было румяное лицо и взмокшие черные волосы, которые он приглаживал назад перчаткой.

Ни слова не сказал, но выглядел спокойным. В отличие от Нины. Ей вспомнилось, что он ответил ей в тот вечер, когда она пришла к нему домой. А еще она злилась, ведь парня выкрали у нее из-под носа. Последние полчаса она провела в надежде как можно скорее с ним поговорить. И вот его нагло уводят.

Если сейчас у него что-то найдут, разговор состоится еще не скоро. Но не стал бы он таскать с собой наркоту первые дни после несостоявшейся и, возможно, перенесенной на потом облавы? Да и оставлять товар в раздевалке, где его спокойно могут украсть, – огромный риск. По глазам Отто было ясно: друг думает то же самое. Теперь все столпились у выхода из раздевалки, перетекли, словно кровь, прилившая к свежей ране.

– Не хочешь позвонить своему приятелю из участка? Пусть он приедет и как-то разрулит, – предложил Алан.

– Боюсь, именно он за этим и стоит.

– С чего бы? Так, погоди.

– Алан, потом, – цыкнул Отто.

Нина потерла виски, прислушиваясь к звукам из раздевалки. Один офицер остался снаружи, чтобы никого не впускать. Рядом возник Рамон, довольный тем, что публику отвлекли от его позора чем-то более захватывающим. Сегодня удача на его стороне.

– Что новенького?

– Уйди с глаз, Веласкес.

– Нужно быть осторожнее, если занимаешься такими делишками, как Сет. Все тайное становится явным.

– Ты как-то в этом замешан?

– Во-первых, я был на площадке. Во-вторых, это не у меня тут связи в полиции.

– Стоять на учете это не связи.

– Ага, но я слышал…

Вывели Сета. Он был уже в обычной одежде и обуви. Но с наручниками за спиной. Один из офицеров сжимал двумя пальцами белый пакетик не больше экрана мобильника, демонстрируя свидетелям.

Так как Нина стояла в первом ряду, рослый брюнет без труда нашел ее глаза и отрицательно покачал головой. Нина поймала сообщение, поверила, кивнула. А ведь Сет молчит не просто так – он прекрасно знает, как вести себя при задержаниях, и нисколько не переживает, не буянит. Обученный. Неужели Ларс был прав, и за ним действительно стоят серьезные люди?

Когда Ридли стали уводить на глазах у ошеломленной толпы, Нина сделала несколько шагов следом и остановилась. Как будто ее волокли на невидимой леске, которая только что оборвалась. Сет оглянулся на нее один раз, но офицеры быстро его выровняли. Как будто хотел удостовериться, поняла ли она его, поверила ли?

Где-то на заднем плане Алан настаивал, чтобы Нина немедленно позвонила Клиффорду и все разузнала, предлагал разные суммы за эту информацию, а Отто пытался его заткнуть. Дженовезе оглянулась и резко подошла к Рамону.

– Если ты что-то об этом знаешь…

– Откуда бы?

– Да брось, все уже в курсе, что ты тоже…

– Не понимаю, о чем ты, – с ухмылкой перебил Веласкес и наклонился, чтобы шепнуть ей на ухо остальное, – не пойман – не виновен, а поймали – отдувайся.

Услышав это, Нина расширила глаза, глядя куда-то в пространство. Явственно ощутив свои височные кости как нечто отдельное от головы, она догадалась, что начинает злиться. Узором мандалы под переносицей множился и набухал прицел боли, выталкивая лоб за пределы восприятия, а сам череп как будто становился легче: он отнимался по кускам, и фрагменты эти весили не больше пенопластового шлема; зубы приятно ныли, но их было не сомкнуть из-за странного пульсирующего ощущения на языке и в деснах, будто в рот напихали озоновых зарядов. Круговую мышцу у левого глаза потихоньку сводило судорогой, предвещая переключение на буйный режим.

Ярость должна быть тяжелой и удушливой, но это не так. На самом деле на вкус она как чистая холодная вода или проглоченная молния. Она освежает и пропитывает легкостью тело, более того – мобилизует все силы организма. Благодаря ей ощущаешь себя не только освобожденным, но и полным энергии, пусть и деструктивной. Злость опьяняет, потому что делает тебя всемогущим.

Отто вовремя заметил, что близится буря, и поспешил увести Нину. Заглядывая ей в лицо, ученики расступались, вызывая у Рамона недоумение. Выражения их собственных лиц варьировались в градиенте от боязни до раздражения. Почему все опасаются этой выскочки? Что она может сделать со своим телосложением, даже если разозлится?

– Успокойся. Дыши. Он того не стоит.

Нина мотала головой, как в дурмане, не подчиняясь обуревающему гневу, хотела выгнать, утихомирить пузырящееся под кожей нечто, способное превратить ее в куклу на ниточках. Будучи не в состоянии говорить, она стискивала плечо друга, надеясь таким образом просигнализировать ему важную информацию о невиновности Сета. Но Отто догадался и сам.

Episode 5

ПЕРВЫЕ ДНИ ПОСЛЕ ЗАДЕРЖАНИЯ Сета и как следствие его отсутствия в школе стали для Веласкеса эпохой вседозволенности.

Никем не сдерживаемый, он вновь распоясался, подтверждая теорию, что только Ридли представлял для него авторитет. С исчезновением единственного человека, способного его угомонить одним взглядом, Рамон без промедлений взялся за старое и возобновил психологический террор в адрес Нины, Меган и парочки новых жертв. Сначала все шло как по маслу, но и тут его ждала неожиданность.

К своему удивлению он заметил, что его отношение к девчонке мутировало с каждым днем. Сначала он выдумал это, чтобы убедить Сета в якобы благих намерениях, но уловка почему-то превращалась в реальность, будто ему кто-то внушил ее под гипнозом.

То, как Нина реагировала на его выходки, какими словами и жестами ему отвечала, нравилось Рамону, и он ловил себя