на улыбке, той самой ехидной улыбке, когда уголки губ опускаются вниз, а нижняя губа выпячивается.

Раньше он доставал Дженовезе, чтобы испортить ей настроение, теперь – чтобы поднять настроение себе. Было в ней что-то непобедимо располагающее. Он даже не понимал, что именно. Ненавидеть ее уже не получалось (а за что, спрашивается?), наоборот, хотелось больше узнать о непокорной, непрошибаемой Нине, разнюхать все ее тайны, но отныне не чтобы ей навредить, а просто чтобы… знать их? Быть в курсе.

Ее личность и место в школьном социуме заинтриговали Рамона, в этом он себе откровенно признался. Слишком много загадок, слишком неоднозначное отношение учеников к ней, а определенные фразы, которые доводилось слышать, характеризовали Нину с самых неожиданных сторон.

Даже жаль, что он уже всех против себя настроил, и никто не хотел общаться с ним, а тем более рассказывать о девочке больше, чем ему довелось узнать. Хотя все они, ученики и учителя старшей школы Мидлбери, знали о ней что-то такое, о чем не принято говорить вслух. И особенно за спиной. Похоже, сплетничать здесь не очень любили, даже самые отпетые, или ради Дженовезе делали исключение, опять же по причине неведомой, но явно связанной с ее прошлым.

Рамон пробовал завязать контакты с кем-нибудь из элиты, однако быстро пришел к двум заключениям, точнее, его на эти заключения натолкнули, не оставив выбора. Первое: никто не собирается обсуждать с ним темы, выходящие за пределы покупки травки. Второе: даже если бы ему удалось установить с кем-то более-менее доверительные отношения или хотя бы располагающее к беседе настроение, ему бы все равно не стали выдавать подноготную. Для них он новенький, который своим не станет, потому что ни одна из сторон не захочет принять к себе такого мерзавца.

Как любой человек с психопатией, Рамон жить не мог без того, чтобы не провоцировать окружающих на сложные социальные эмоции, которыми сам был обделен. Он питался конфликтами, которые сам же и создавал, потому что без них ему слишком скучно. Пресное существование не входило в его планы. Веласкес привык брать от жизни все.

Определенно, здесь, как и в любой школе, имелась каста привилегированных – тем или иным образом (в основном деньгами, культурной или спортивной активностью в жизни школы и внешностью). И были свои неудачники, отщепенцы, просто странные ребята. Привилегированные неудачников не боялись, не сторонились и не ненавидели. Они их просто игнорировали. И это было полностью взаимно.

Привычная классовая вражда в стиле буллинга, издевательств, обидных кличек, потасовок и прочих форм психотропного доминирования, в условиях которых Рамон привык существовать с комфортом, отсутствовала. Как видно, неравенство здесь достигло пика и выродилось в новый вид взаимоотношений, который не требовал ни доказательств разницы между группами, ни демонстрации вражды, ни минимального контакта. Они жили и учились, не замечая друг друга, в этом и состоял апогей взаимного презрения.

Веласкесу, привыкшему к системе, где нужно держаться сильного и издеваться над слабым, было странно и удивительно, как в инопланетном зоопарке. Его обычное поведение расценивалось в этой школе как обезьяньи провокации – нечто совершенно неуместное, давно ненужное, примитивное. Местная школа раскололась на две части так давно, что эти части уже даже не ненавидели друг друга, и каждая спокойно существовала сама по себе. А такие люди, как Рамон, становились в ней мостиками для временного взаимодействия.

Он спрашивал себя, почему здесь все именно так, и приходил к выводу, что, наверное, всему виной слишком спокойный ритм жизни провинции, сонные, избегающие конфликтов нравы. Что-то было в этом городе такое… что жизнь в тебе немного притихала, не трепыхалась больше во всю прыть, не требовала скачков и перемен. Или, может быть, человек здесь становился мудрее и больше не хотел ругани – ни с кем и никогда.

Еще этот блондин в синей панаме… почему он все время уводит Нину, стоит ситуации хоть чуточку накалиться? Как получать удовольствие от конфликта, как вкусить все прелести открытой конфронтации, если противник спешно покидает поле боя при малейшем повышении градуса? И по какой причине, черт возьми, Нину побаиваются настолько, что даже немного уважают? Ее предпочитают сторониться, но при этом не позволяют говорить о ней плохо, разве это не парадокс?

Чтобы самому не закиснуть, а заодно суметь постоять за себя в следующий раз, Рамон решил встряхнуться и записался на секцию рукопашного боя в единственный в городе спортивный комплекс. Каково было его удивление, когда на первом же занятии он встретил там Нину и несколько других девчонок.

Но куда поразительнее было не наличие противоположного пола, а отношение к нему. Парни и тренер воспринимали девушек на равных, не шутили над ними, не закатывали глаза, даже не улыбались снисходительно. Вообще никак не выделяли их.

Это показалось Веласкесу диким – к такому он, мягко говоря, не привык. Но с удовольствием остался на пробное занятие, предвкушая, как обязательно улучит момент поставить Нину на место, а если повезет, то и причинит ей незначительный вред, чтобы вывести из себя и наконец-то посмотреть, что будет.

Вот Ридли взбесится, если узнает! Наконец-то будет веселье! Да и Отто здесь нет, чтобы пресечь конфликт.

Когда после инструктажа и разминки его как новенького поставили в минутный спарринг с Ниной, Рамон обрадовался открывшейся возможности, но ему не понравилось, что парни посмеивались над ним, наблюдая с нескрываемым ехидством. Будто ждали уморительного зрелища.

Веласкеса взбесило, что его уверенность в себе осмеяли, а результат поединка заранее аннулировали. Но задаться логичным вопросом «почему» он не успел – перед ним появилась Нина. Она спокойно взобралась на большой толстый мат и встала в стойку, словно совсем не знала Рамона и ей нечего было ему сказать. И это перед тем, как им впервые доведется облечь свое противостояние в физическую форму!

– Вот мы и встретились, Дженовезе. Совру, если скажу, что ни разу не хотел навалять тебе.

– Ридли здесь нет, никто тебя не остановит, – усмехнулась она.

– И Отто здесь тоже нет, никто тебя не спасет. Но не бойся, я не в полную силу.

– Ошибка! – пресек тренер. – Не называйте друг друга по имени или фамилии. Это рукопашный бой, он создан для того, чтобы каждый из вас мог постоять за себя на улице, встретив агрессивно настроенных и зачастую незнакомых вам людей. Поэтому здесь противники безлики. Вы должны убедить себя, что не знаете их, а просто защищаете свою жизнь. Так вы будете бороться в полную силу.

Нина и Рамон кивнули, ожидая сигнала к началу поединка. Да она вообще не