– Книги там не было.

Шесть часов до Полночного Аукциона…

Когда-то Энрике нравилось быть недоверчивым. Ему казалось, что весь мир сговорился, чтобы провести его. Именно так он себя чувствовал, впервые оказавшись в Эдеме. Это произошло в первую годовщину открытия отеля, когда Северин оформил все помещения в стиле Райского Сада. Огромный василиск, сделанный из яблок, ползал между колоннами, извиваясь, щелкая челюстями и оставляя за собой сладкий запах фруктов. Между бархатными креслами паслись животные, сделанные из растений и цветов. Северин напоминал роскошно одетого бога, осматривающего свои владения. И Энрике не верил, что кто-то вроде Северина может открыто демонстрировать плоды своего воображения и мир не посмеется над ним, а наоборот – преклонится перед ним. Энрике не помнил, в какой момент он решил, что хочет работать на этого странного владельца отеля, питающего слабость к чужим ценным вещам… но он хотел бы взглянуть на мир глазами этого необычного человека.

Сейчас он испытывал совсем другой вид недоверия. Он не верил, что его мечту только что бросили на землю и растоптали.

Книги там не было.

Как…

Как они могли так ошибиться? Когда столько всего стоит на кону?

Лайла, которая стояла рядом с ним, совсем не шевелилась. Ее лицо побледнело, а гранатовое кольцо соскользнуло с пальца. Зофья стояла по другую сторону от Лайлы, их плечи едва соприкасались.

Вокруг них теснились члены Дома Даждьбог и Дома Ко́ры. Казалось, что воздух дрожит в ожидании скорого прибытия гостей. Матриарх Дома Ко́ры стояла входа в Спящий Чертог, с надменным видом уставившись на озеро.

– Как они смеют, – пробормотала она себе под нос. – Не могут смириться с мыслью, что кто-то найдет сокровище без их участия. Что ж, ладно. Пусть устроят Конклав здесь. Пусть увидят, что мое влияние все еще велико.

Она бросила на Энрике уничтожающий взгляд.

– А тебе все еще нужно подстричься.

Энрике хотелось, как обычно, поворчать на нее, но он не мог найти нужных слов. В тот момент он чувствовал лишь Лайлу, сжимающую его ладонь пальцами… холодными и неподвижными, как у трупа. Вдруг ему на плечо легла теплая рука. Обернувшись, он увидел улыбающегося Гипноса.

– Разве ты не хочешь меня поздравить? – спросил Гипнос. Его лицо сияло от гордости. – Мы нашли сокровища Падшего Дома! Орден проведет свой печально известный Полночный Аукцион. Северин отомстил за смерть Тристана. Оставшиеся члены Падшего Дома уже не оправятся от этого удара.

У Энрике не было настроения веселиться, и он ничего не ответил. Казалось, Гипнос этого и не заметил. Его рука соскользнула с плеча Энрике, указывая на лед. Рядом с Гипносом появилась Ева. Ее руки были скрещены на груди, а на губах застыла напряженная улыбка.

– Они здесь, – медленно сказала она.

От звука когтей, скребущих по льду, у Энрике участился пульс. Сотни собачьих упряжек уже неслись по замерзшим водам Байкала. Когда они подъехали ближе, Энрике узнал различные фракции Ордена и их живые сундуки с сокровищами, которые бежали вслед за ними. Берилловый волк издал механический вой. Ева кивнула в сторону волка.

– Дом Оркус, – сказала она. – Они собирают коллекцию орудий пыток, особенно тех, которые используются для наказания клятвопреступников.

В небе низко парил обсидиановый орел, отбрасывая тень на голубой лед.

– Дом Фригг из Прусской империи, – снова объяснила Ева, указывая на черную птицу. – У них скорее аграрные интересы, особенно вырубка каучуковых деревьев…

– Аграрные интересы? – повторил Гипнос, скривив губы. – Уверен, что коренные жители Африки назвали бы это совсем иначе.

Мраморный дельфин пробил толщу льда, прежде чем снова исчезнуть под водой, а агатовая серна и величественный ониксовый конь неспешно следовали за двумя богато украшенными экипажами.

– Дом Ньёрд, Дом Хадур и Дом Атья из Австро-Венгерской фракции, – сказала Ева.

Гипнос скрестил руки на груди и тихо присвистнул.

– И кто же у нас здесь? Ах, даже англичане решили заглянуть на праздник, – он махнул в сторону мерцающего золотого льва, медленно пробиравшегося по льду. Рядом с ним ехала маленькая, скромно украшенная кареты.

– Они предпочитают держать свои находки при себе, выставлять их в своих музеях, – сказал Гипнос, закатывая глаза. – Но даже они польстились на утерянные сокровища Падшего Дома.

Наблюдая за процессией Зимнего Конклава, Энрике почувствовал, как у него скрутило живот. Орден считал себя хранителем западной цивилизации, но на самом деле в их руках была сосредоточена гораздо более страшная сила: они создавали историю. Они присваивали чужое, и мир сразу же об этом забывал. А Энрике им помогал.

Ева принялась дергать свой серебряный кулон с балериной.

– Они захотят увидеть вас всех сегодня вечером… великие охотники за сокровищами, которые нашли тайное логово Падшего Дома.

– Я не хочу их видеть, – машинально ответил Энрике.

– Да ладно тебе, – сказал Гипнос. – Я тоже не в восторге от их присутствия, но они могут оказаться нам полезны.

– Боюсь, что ни у кого из нас нет выбора, – сказала Ева, прежде чем остановиться и оглядеть зал. – А где мадемуазель Лайла?

Только тогда Энрике заметил, что он больше не держит ее за руку. Обернувшись, он увидел лишь ледяную арку Спящего Чертога. Лайла исчезла.

– Куда же она пошла? – спросил Энрике, поворачиваясь к Зофье.

Но взгляд Зофьи был прикован к приближающимся саням. Энрике посмотрел на Руслана и Дельфину, но они уже отошли, чтобы поприветствовать Другие Дома.

– А где Северин? – спросил Энрике.

Ева пожала плечами.

– Последний раз я видела его час назад. Он наблюдал за транспортировкой сокровищ с левиафана. Их нужно внести в каталог и подготовить к полуночному аукциону Зимнего Конклава.

– Где они хранят все эти предметы? – спросил Энрике.

– Кажется, в библиотеке.

– Уже почти три часа дня, – сказала Зофья.

Ева пристально посмотрела на нее.

– Ну и что?

– Левиафан пробудет здесь всего час. Его механизм не рассчитан на большее.

– Я не думаю, что у него есть выбор, когда речь идет о Сотворенных металлических веревках, – сказала Ева.

– Давида приковали ко льду? – спросила Зофья, повысив голос.

– Давида? – со смехом переспросила Ева. – Мы бы уже давно привязали эту штуку к земле, если бы у мастеров не ушло так много времени на изготовление веревок.

Зофья нахмурилась.

– Извините нас, – резко сказал Энрике.