Спасибо, ты так любезен, — оценила Вера, принимая обратно свой бокал.

— Всегда к твоим услугам.

— Приятного вам вечера, — послала ему милую улыбку.

— И вам, Верочка, и вам...

Сделав глоток, Вера насладилась терпкой прохладой вина, взяла со стойки початую бутылку и двинулась к лестнице. Поднявшись на второй этаж, она не пошла в спальню, а удобно разместилась на диване у окна.

— Могла сразу подняться вместе со мной, — ответил Майер, подходя к ней.

— Я только сейчас поняла, что хочу тишины, — устало произнесла она и, прикрыв глаза, откинула голову.

— Я обещал, что никто не помешает нашему спокойному отдыху.

Вера поняла, к чему он клонит, и покачала головой:

— Янис, твой брат меня не напрягает.

— Хорошо, — сказал он и, сев рядом с ней, вытянул ноги и расслабленно облокотился на спинку. — Потому что я не собираюсь вмешиваться. Если вам нравится упражняться в сарказме — дело ваше. Я не буду учить вас, как друг с другом общаться. Вам все равно придется поладить. У вас просто нет другого выхода.

— Мне нечего на это возразить. Данины упреки справедливы. Он так же, как и я, думает, что ты выбрал не ту женщину.

Не дождавшись ответа, Вера открыла глаза и посмотрела ему в лицо.

Янис чуть улыбнулся и сказал:

— Он думает, что я ошибаюсь насчет тебя. Что я увлечен и слеп, как это обычно бывает. Но в том-то и смысл, Вера, что мне отлично известно твое отношение.

— Ты не сможешь объяснить ему свою привязанность. Я не смогу объяснить, почему отношусь к тебе так двояко.

— Ненавидишь и спишь...

— Это не ненависть.

— А что?

Вера помедлила, пытаясь ясно оформить свою мысль.

— Злость. Я злюсь. На себя — что подпустила тебя. На тебя — что ты это ты.

— Что я — это я? — переспросил он с усмешкой.

— Угу, — утвердительно кивнула она и отпила еще вина. — Потому что ты все испортил. Я думала, что то, что между нами происходит, — нечто особенное. А это оказалась всего лишь игра моего подсознания. Ты как будто заставил меня прозреть. Открыл мне глаза. Думаешь, я все еще горюю из-за прошлого? Нет, Майер, я оплакиваю наше настоящее. Что могло быть и не случилось. Что у нас осталось после этого? Ничего у нас не осталось.

— Так уж и ничего?

— А что? Секс и похоть? Ты не доверяешь мне, я не доверяю тебе...

— Возможно, не так уж плохо, что мы не испытываем в отношении друг друга никаких иллюзий.

— Иллюзии — это не всегда плохо, — возразила Вера негромко. — Иногда они спасают. Как иммунитет от болезней. Слепота охраняет влюбленных. Она их защищает. Пока слеп, прощаешь, веришь, прирастаешь, проникаешься... У нас с тобой нет такого иммунитета. Нам будет больно.

После выходных, проведенных с Майером, на работу Вера не вышла, и Гущинский напросился в гости. Она согласилась с ним поговорить, потому что избегать разговора не было смысла. Захар приехал ровно в семь вечера, как обещал. Вера открыла ему дверь, и он вошел в дом, держа в руках коробку с документами. Она подождала, пока он разденется, и любезно предложила ему чего-нибудь выпить. Гущинский не захотел ни чая, ни кофе, и они прошли в гостиную.

— Спасибо, что привез мои вещи и избавил от необходимости самой лишний раз мотаться в офис. — Вера поставила коробку на столик у дивана и села.

— Это документация по проектам, в которых ты занята. Хочешь работать дома — я не против. Если тебе еще что-то нужно, я все привезу.

Вера слегка улыбнулась. Ее позабавила его предприимчивость. Гущинский тоже бывает настойчивым, однако до Майера ему далеко.

— Тогда ты зря потерял время. Лучше бы потратил его на поиски нового архитектора.

Захар пошевелился, как-то вздрогнул руками.

— Мне не нужен новый архитектор. Я хочу, чтобы ты вернулась на работу. Давай отбросим эмоции и поговорим спокойно. — Он, наверное, долго раздумывал над этими словами, потому что говорил уверенно. При этом в глазах его таилась какая-то мальчишеская растерянность.

— Никаких эмоций. Если честно, не понимаю, зачем нам вообще что-то обсуждать. Ты вполне определенно высказался. Я это поняла, приняла и написала заявление. Вопрос закрыт.

— Вопрос не закрыт, потому что ситуация, так скажем, нестандартная.

— Если ты что-то пообещал Майеру — это твои проблемы.

— Я прошу тебя вернуться не потому, что пообещал что-то Майеру. Я изначально не хотел, чтобы ты уходила.

Руки Гущинского снова взволновались, и Вера поняла: ее жутко раздражают его волнующиеся руки. Захотелось что-нибудь ему всучить, чтобы было, за что держаться.

— Все-таки ты зря отказался от кофе, — сказала она и, поднявшись, решительно отправилась на кухню. — Кстати, ты свой визит согласовал? А то все разговоры со мной теперь только с разрешения Яниса свет-Владимировича!

Захар со вздохом последовал за ней и неуверенно уселся за стол. Понимал, что Вера иронизирует, но все же ответил:

— Можешь быть спокойна. Он знает, что я здесь.

Вера улыбнулась:

— Как мило, — и поставила перед ним чашку кофе. — Не очень крепкий. Как ты любишь. Вы теперь с Янисом прям не разлей вода.

— Спасибо, — поблагодарил Гущинский и чистосердечно отчитался: — Я заезжал к нему в офис по делам, говорил, что хочу с тобой встретиться...

— Не надо, не надо, можешь не отчитываться, — рассмеявшись, прервала его. — Дела так дела.

Она присела на подоконник и машинально сделала глоток кофе.

— Вера, мы знаем друг друга много лет... и знаем хорошо. Я понимаю, что ты обиделась, и хочу загладить свою вину.

Немного помолчав, Вера призналась:

— Да, обиделась. Я думала, что мы друзья.

— Так и есть! — запальчиво подтвердил Гущинский.

— Почему же тогда, будучи твоим другом, я не получила внятных объяснений? Ты просто поставил меня перед фактом, не дав возможности ни что-то выяснить, ни извиниться за Яниса. Захар, ты должен был со мной поговорить!

— А ты со мной говорила? — наконец его руки успокоились, и из глаз исчезла растерянность. — Я много раз спрашивал, все ли у тебя в порядке. Много раз спрашивал, как у тебя дела. Ты хоть раз сказала мне что-нибудь внятное? Чисто по-дружески, ты тоже могла рассказать, что у тебя