— Глупости! — фыркнула Армель, — дофин найдет себе новую невесту. Принц с легкостью позволит нас замучить, если только спанцы запросят что-то во вред Франкии.

Я остановилась и удивленно повернулась к девочкам. Удивительно, что именно Армель так говорит! Еще пару дней назад она никогда не сказала бы подобного! Ее вера в дофина была огромна: даже сухие письма от жениха, Армель зацеловывала и говорила, что нет большего счастья, чем читать «нежные» послания от Луи-Батиста.

Неужели нападение спанцев так повлияло на подругу? Или… я перевела взгляд на свой амулет, который повесила на шею маркизы. У меня давно были подозрения, что чувства Армель ненастоящие, а словно наведенные, хотя современные достижения магии и отрицают такую возможность, относя «любовные» зелья к разрядам сказок, которые любят рассказывать детям нянюшки. Но что если Армель совсем не любила дофина и ее эмоции были вызваны той самой загадочной лампой, что стояла на столе принца в день испытания? Я так и не успела расшифровать древне-васконские надписи, которые по памяти зарисовала Армель. Да и написано было как-то неправильно: словно не подчиняясь нормам, о которых рассказывал месье Густав. Все, что мне удалось понять — это фраза «связанные нитью» и «заклятье границ». Я даже хотела отнести записи учителю, но потом испугалась, что это совершенно точно было делом государственной важности, о котором не стоит знать посторонним людям.

И вот сейчас, когда мой амулет на подруге…

— Армель, дофин же любит тебя! — Воскликнула Аврора, отчего девочки дружно на нее зашикали.

— Дофин любит только Франкию, это легко понять из его писем. — рассмеялась внезапно маркиза, — возможно он сможет полюбить и меня, если я отдамся вся этой стране как это делает он… или Эвон.

Я пораженно смотрела на Армель. Но делаю ли я что-то особенное? Я же просто не иду против себя, своих идеалов и чувств. Разве это сложно? Я смотрела на подруг и не знала, что же им сказать: их лица выражали самые разные эмоции. Мрачная решимость у Армель, недоумение и удивление у Авроры и какое-то смущение от подслушанных признаний у Полин. Словно Полин уже знала это и сейчас, когда Армель озвучила очевидное, испытывала чувство стыда, за то, что думала так же.

— И, если мы выживем, я постараюсь, — тихо прошептала подруга.

— Конечно мы выживем, — наигранно бодро отозвалась Полин, — какой им резон убивать нас?

Я вздрогнула, словно меня ударили.

— Никакого, — едва слышно согласилась, вспоминая слова месье де Грамона и шпионов.

Не могла я сказать, что, если кого-то и оставят в живых, то только будущую королеву. Лучи — невест фаворитов — убьют на месте. И то, Армель проживет достаточно долго, пока не закончится срок, когда купол надо обновлять. Хотя, если так подумать, месье де Грамон вполне может бросить нас, найти другую королеву и запустить новый купол. Да, какое-то время не будет старого и начнется война, но если это будет не долго, не станет ли это лучшим выходом из ситуации? Одни вопросы в голове.

Наверное именно из-за своей задумчивости я не услышала верных признаков того, что в потайном ходе мы не одни: послышался звук шагов и впереди заалел огонек факела. Незнакомец приглушенно выругался, споткнувшись о камешек, отчего я замерла, боясь сделать шаг. Кто-то шел по коридору, еще немного и появится из-за поворота. Друг или враг?

Я снова оглянулась на испуганных девочек. И почему я всего лишь говорящая-с-книгами?! Почему я не могу кинуть в чужого мага каким-нибудь заклинанием? Все что доступно мне — это иллюзии, но как они помогут?

Выдохнула.

Нет, однажды мои фантазии мне уже помогли, почему бы не попробовать снова? Мой дар — уникальный и я не позволю себе сомневаться в нем. Пока я верю ему — он не предаст меня.

Кого может испугаться чужой маг? Месье де Грамона? Месье Петера? Я отмела сразу это предположение — это очень сложная иллюзия, я не справлюсь, слишком тяжело, ведь образ придется завязывать на свой собственный резерв! Хорошо ли будет, если я свалюсь, едва мой иллюзорный менталист сделает шаг вперед? Но что если собака? Легендарные васконские горные волкодавы! Они почти не боятся магии и с ними безбоязненно отпускают даже самых маленьких детей. О! спанцы должны хорошо знать наших собак! В старину закованные в броню волкодавы перегрызли немало вражеских глоток на границе. Мои предки гордились своими псами и, на мой взгляд, заслуженно.

Я вытянула руку и поставила ладонь параллельно полу, ограничивая рост моего «помощника». Мне по бедро, в самый раз.

— Эвон? — тихо прошептала Полин, — там впереди…

— Тише, Полин, — шикнула Армель, — она…

— Творит, — закончила за подругу Аврора.

Но я не слушала, что именно говорили девочки. Разве это важно сейчас? Помоги мне, древняя богиня! Ведь вокруг так темно, а темнота — это твой храм. И в эту минуту я поняла, мне действительно не нужны стихи. К чему? Если мой защитник итак уже «сидит» рядом, только коснись, наполни магией шерсть, словно кистью прорисовывая образ.

ОН появлялся в воздухе, окутанный крошечными звездочками волшебства. Вот «искры» нарисовали широкую, округлую, из-за шерсти, морду, влажный блестящий нос. Из пасти вывалился розовый язык. Над глазами в легком удивлении появились бровки-домики, но мало кто посчитал бы этого красавца безобидным, при всей его неуклюжей внешности. Легкими мазками магия рисовала пса: с легким стуком, подняв облачко пыли, большие лапы опустились на пол. Ветерок коснулся широкой груди волкодава, всколыхнув дымчатые шерстинки, качнулся в приветствии пушистый хвост и пес, задрав голову, посмотрел на меня. Я опустила чуть дрожащую ладонь и лобастая голова доверчиво прижалась к моей ладони.

— Как настоящий, — пораженно выдохнула Полин.

Стук. Стук-стук!

Мое сердце, бившееся до этого словно сумасшедшее, замедлило свой бег и даже пропустило удар, чтобы потом забиться в унисон с большим сердцем собаки. Иллюзия медленно потянула на себя мой резерв.

— Черт! — послышалось из-за поворота. — Ненавижу эти коридоры.

Вот решающий момент, заставший подруг тесно прижаться другу к другу, а меня напрячься как струна. Я чувствовала себя исполинским волкодавом, застывшим посреди коридора. Я-пес — ждала, когда враг появится передо мной.

Юноша в черных одеждах, из-за которых он сливался с окружающей темнотой, хотя мои глаза уже привыкли к отсутствию света, сделал шаг вперед и удивленно заморгал, увидев нашу компанию.

Мы с волкодавом синхронно обнажили зубы в диком оскале. Мне было совершенно все равно, как это смотрится со стороны. «Улыбка» моего защитника уж точно должна была произвести впечатление, как и блестящие в темноте глаза.

От неожиданности «гость» выронил факел и даже отступил на шаг назад, призывая какое-то заклинание — в воздухе почувствовался странный запах творимого волшебства.

— Твою ж мать! — Выругался незнакомец и я с облегчением вздохнула.