накормил Киру чечевичным супом, а затем они устроили бой на подушках. Им предстояла совместная дорога до университета, и Роман предвкушал, как в подземке они будут наслаждаться музыкой в его наушниках. Специально ради этого он вечером загрузил на плеер свои и Кирины любимые композиции.

Планы нарушил Саня, который на корточках смолил папиросу на лестничной площадке. Завидев вора, Роман внутренне обругал себя за расслабленность и неосторожность. Как будто глазок для красоты установили. Трясущиеся пальцы не сумели вставить ключ в замочную скважину ни с первого, ни со второго раза.

– Братан, помочь? – Саня отряхнул пепел в консервную банку и встал, разминая худые плечи.

– Благодарю, не стоит, – бросил Роман через плечо. – Здравствуйте.

Саня со спины коснулся шеи соседа холодной ладонью.

– Ты это кому? – прохрипел бывший зэк.

– Вы о чем?

– С кем поздоровался?

– С вами.

Роман наконец-то совладал с замком.

– Чего руки не подал? Не обернулся даже. Опять брезгуешь?

– Да не брезгую. Дверь закрывал.

Роман, содрогаясь, протянул руку.

– Другое дело. Мне-то показалось, что ты Саню презираешь.

– Что вы. Совсем нет.

– Это девка твоя? Как тебя зовут, милая?

Сосед направил на Киру безобразную ухмылку. Девушка сделала шаг за спину Романа.

– Василиса ее имя, – резко сказал Роман. – Мы торопимся, извините.

– Куда?

– На занятия.

– На какие?

Разговор затягивался. Роман замер, перебирая в голове нужные фразы.

– Василиса. Василисушка. Послушай меня, – включил Саня наставнический тон. – Ромашка рассказывал тебе, как мы раньше общались?

Кира мотнула головой.

– Неплохо общались. Он заходил ко мне на чай. За базаром не всегда следил, но пацан был смышленый. А затем Ромашка возомнил, что он выше меня. Что умней, порядочней. Руки не подаст, не то что чая вместе выпить. Гнили набрался, гордости. Чисто министр. А ведь ни хуя в жизни не видел. Так, Ромашка?

– Нам надо спешить, – сказал Роман.

– Мы не закончили! – рявкнул Саня. – Считаешь, я из тех, кто утирается, когда в них плюют? Что со мной можно по-всякому?

– Я так не считаю.

Голос Романа дрожал.

– Что я захочу, то и сделаю с тобой, – сказал Саня. – Захочу, тебя раком поставлю. Захочу, Василису твою.

Роман смолчал.

Саня снова обратился к Кире:

– Чувствуешь, как он боится? Разве будет бояться тот, за кем нет грехов? На ком нет вины? Подумай над этим, девочка.

– Хорошо, – сказала Кира.

– Хорошо, если хорошо. Решай сама, нужен ли тебе чухан, который не умеет тебя защитить? Который заврался? Который ни себя не уважает, ни остальных? Я не заставляю тебя действовать. Подумай над моими словами.

– Хорошо.

– Отлично! Меня Саня зовут, кстати. Запомни.

Заячьим чутьем Роман догадался: сейчас можно, сейчас отпускают. Крепко держа Киру за запястье, он нетвердыми шагами двинулся по ступеням, касаясь ладонью шершавой стены. Сердце трепыхалось на ниточке.

– С тобой еще поговорим, Ромашка, – пообещал Саня напоследок.

На первом этаже Кира тихо сказала:

– Отпусти руку, пожалуйста. Мне больно.

Роман сбивчиво поведал Кире о Сане и поделился вычитанными сведениями о воровском мире, рисуя преступное сообщество подлым, жестоким и могущественным.

– Надо было настучать ему по морде, – сказала Кира. – В Йошкар-Оле ты дрался бы чаще.

– Это не подъездная гопота с пивом, – сказал Роман. – У блатных вопросы решаются через слова, через интонацию, через жесты. Бить вора запрещено. Говорю тебе, это хитрая система. Ее правила нельзя нарушать. И подчиняться этим правилам тоже опасно. Порочный круг.

– Ты усложняешь, – сказала Кира.

– Ты упрощаешь.

– Ты свободный человек. Ты сам определяешь, каким правилам следовать. Это твой выбор.

Роман понимал, что между ними все кончено. Очевидно, что он упал в глазах своих и Киры, хоть она не осуждала его. Крепкий мужик, будь он вместо Романа, первым делом велел бы девушке (жене, сестре, дочери, знакомой) ждать его внизу, чтобы не впутывать. Крепкий мужик, приняв вызов, не позволил бы никому так о себе отзываться.

Роман и Кира имитировали доверительные отношения еще около месяца. В памяти запечатлелись отдельные образы: Роман отбирает у случайного промоутера набор листовок, Кира с размаху бьет ладонью тугодумный кофейный автомат в университетском холле. Если Роман угощал Киру бананом, то банан, по ее мнению, оказывался недозрелым или перезрелым. Если покупал Кире кофе, то не угадывал с сахаром. Ссоры, цепляния, подколы, подначивания, снова ссоры.

Оба сознавали, что глубоко неправильно продлевать совместные мучения. После очередной перебранки, вспыхнувшей в университетском городке, Роман взял на себя ответственность и объявил о расставании, признав, что он не из тех, кто гарантирует уверенность и защиту Кире.

– Это конец? – глухо переспросила она.

– Конец.

– Точно?

– Это не здоровая связь. Тебе нужен тот, на чьем плече ты будешь не только сладко засыпать, но и просыпаться. В безопасности и спокойствии, – закончил Роман неуклюжим каламбуром.

– Тупая шутка.

– Согласен.

Ему хотелось изрезать себя. За идиотские шутки, за идиотские поступки, за идиотские манеры, за слабость.

Вечером, через неделю, Кира позвонила и раздраженно произнесла:

– Раз ты решил, что мы сами по себе, тогда отныне у нас все свободно. Ты понимаешь, о чем я. Разные парни говорят, что я милая. Сегодня мы с девочками идем в клуб до утра, и я собираюсь напиться.

Роман разозлился:

– Мне-то чего докладывать? Я тебе индульгенцию должен выдать? Благословение? Так получай! Веселись, дочь моя, открывай врата!

На следующий день Роман, раскаиваясь, отослал Кире сообщение, где сожалел о своей грубости. Девушка в ответ написала, что в клубе не пила ни грамма и ни с кем не знакомилась.

Поведав друзьям о разрыве с Кирой, Роман и словом не обмолвился ни о Сане, ни о своем позоре.

– Вы почти полгода вместе были. Для первых серьезных отношений это приличный срок. Даже более чем. Считай, сколько тонкостей надо просечь, сколько навыков на ходу освоить. С первого раза никто не справляется, – говорил Юра Седов.

– Она ведь не курила. И тоже гуманитарий. Свой человек, – выражал сожаление Гриша Тыквин.

– You must be sleeping, Рома, какой запой? Алкоголь тебе не товарищ. Сердце надорвал, хоть печень сохрани. Лучше найди себе увлечение. Начни изучать французский. Или в бассейн запишись. Прикинь, годика через два пересечетесь с Кирой в Севастополе. Да она глаза округлит, когда увидит, как ты рассекаешь черноморские волны в стиле баттерфляй. А еще советую побродить по городу, послоняться, развеять думы. Человеку свойственно ошиваться. Глядишь, путеводитель новый выпустишь. Тематический. Я не психотерапевт, но должно сработать, – рассуждал Егор Климович.

И Роман слонялся. Нырял в проходные дворы Покровки, блуждал по конструктивистским кварталам в районе станции «Спортивной», искал модернистские здания на Пречистенке, исследовал сады – Александровский, Нескучный, Михайловский…

По ряду признаков Кира и