структурах нашей страны. Многие из вас крещены в Православной Церкви и считают себя верующими людьми. Судебные разбирательства не должны носить репрессивный характер, суды не могут быть использованы как средство подавления несогласных, применение силы не должно осуществляться с неоправданной жестокостью. Мы выражаем обеспокоенность тем, что вынесенные приговоры в большей степени похожи на запугивание граждан России, чем на справедливое решение в отношении подсудимых. Апостол Павел связывает страх с рабским состоянием человека: “Вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе” (Рим. 8.15), а апостол Иоанн писал: “В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение; боящийся не совершенен в любви” (1 Ин. 4.18). На запугивании нельзя построить общество свободных, любящих друг друга людей».

Священникам удалось избежать радикальной политизации своей акции, так как они не выразили поддержки ни одной политической партии или кандидатам в Мосгордуму. Составители письма также не стали давать оценку московским протестам в целом.

Уникальность этого обращения не только в том, что это первая подобного рода политическая и нравственная акция духовенства. В новейшей истории России еще не было таких масштабных выступлений. Письмо поддержали не только священники, которых считают «православными либералами» (отец Алексий Уминский, отец Александр Борисов), но и широкий круг батюшек из российской провинции, из дальнего и ближнего зарубежья, которые не являются ни известными консерваторами, ни либералами. После того как число подписавших перевалило за сорок человек, сработал эффект «снежного кома», и многие другие рядовые священнослужители потеряли страх перед начальством и стали подписывать обращение. Многие, только узнав о наличии такого письма, поставили свою подпись. Среди таких известных подписантов – православный диссидент советского и постсоветского времени – протоиерей Георгий Эдельштейн, клирик Костромской епархии. К обращению присоединился и представитель Русской архиепископии в Западной Европе, недавно перешедшей в РПЦ, историк и публицист диакон Александр Занемонец и многие другие.

Но само по себе обращение выходит далеко за пределы обычного политического манифеста с требованием правды и милосердия по отношению к жестокой власти. В церковно-политическом смысле произошел бунт низшего рядового духовенства против высшего церковного начальства и его где-то молчаливой, где-то абсолютно лояльной властям позиции. Среди подписавших письмо нет ни одного епископа, хотя в РПЦ их более 300, и около 100 епископов представляют собой новое поколение, появившееся при патриархе Кирилле в ходе раздела митрополий на небольшие епархии.

Молодое поколение рядового приходского духовенства (30–50 лет), составляющее значительную часть подписавших письмо, громко заявило о себе, вообще о своем существовании. Теперь с этим фактором гражданского общества придется считаться всем – и масс-медиа, и епископату РПЦ, и светским чиновникам. Новое поколение оказалось по роду своего служения ближе к почве, к интересам людей, простых прихожан. Как справедливо и не раз отмечал патриарх Кирилл в своих проповедях, в церковь пришло много молодежи за последние десять лет, это уже не бабушки в платочках. Костяк общин, особенно в мегаполисах, это активные граждане среднего возраста с детьми. Конечно, большая часть верующих настроена скептически по поводу далеких «московских протестов» и любой оппозиционной деятельности, ориентируясь на установки российского телевидения. Однако молодое духовенство прислушивается к активным прихожанам, к тому поколению, которое осознанно пришло в храм и резонно ожидает того, чтобы церковь была совестью общества. В каком-то смысле священники как практики выбирают будущее православия, свободное от идеологической связи с государством и связанное с вполне осознанной неформальной евангельской миссией, с желанием не потерять молодежь для христианской веры.

То, насколько изменилась РПЦ за последние годы, хорошо видно, если сравнить с ситуацией 2012 г. В то время лишь несколько энергичных священников заявляли о своем несогласии с властью, причем и со светской, и с церковной. За честные выборы выступали отец Дмитрий Свердлов (уволен за штат), отец Федор Людоговский (подписал нынешнее обращение), тогда же было в той или иной степени запрещено выступать с оппозиционными речами и статьями игумену Петру (Мещеринову), а протодиакон Андрей Кураев стал главным критиком патриарха Кирилла и недостатков внутрицерковной жизни. Для руководства РПЦ такое поведение ряда священников стало шоком, особенно после скандала вокруг «Pussy Riot», и патриарх Кирилл назвал диссидентов «предателями в рясах». В ходе полевых исследований и интервью с настоятелями многих приходов автору и его коллегам приходилось много раз слышать критику патриарха и политики руководства РПЦ после 2012 г. Как отмечает социолог религии Сергей Филатов, изменилась сама атмосфера, еще в начале 2000-х гг. рядовое духовенство в епархиях было забитым и боялось сказать даже слово о чем-либо, не говоря уже о критике архиерея. Теперь все по-другому, появилась смелость и самостоятельность в высказываниях и творческих инициативах, которые строятся на демократических принципах. Тем более что новым молодым епископам требуется все больше социальных и культурных проектов для отчета наверх. Фактическое противопоставление РПЦ демократическому движению, жесткая позиция по поводу осуждения «Pussy Riot» и любых протестов, одновременно с бюрократизацией самой патриархии и выстраиванием вертикали власти, все это, по мнению многих батюшек, сильно повредило миссионерству среди молодого поколения.

Контраст между мировоззрением этого активного духовенства и начальством виден невооруженным глазом в оценке письма о «московских протестах» со стороны зампредседателя Отдела по взаимоотношениям с обществом и СМИ РПЦ Вахтанга Кипшидзе. Он посоветовал духовенству вместо призывов к милосердию собирать средства на адвокатов, то ли для себя, то ли для осужденных оппозиционеров. Официальная реакция Синодального отдела во главе с Владимиром Легойдой в заявлении 18 сентября 2019 г. оказалась оригинальной. Основные призывы духовенства были проигнорированы. Проверка виновности фигурантов «московского дела» была возложена на Правозащитный центр Всемирного русского народного собора (ВРНС), который стал известен защитой тех, кто разгромил выставку в Манеже в 2016 г., а также намерением решать вопросы, связанные с противодействием строительству храмов (курирует работу центра заместитель главы ВРНС (с 2019 г.) предприниматель Константин Малофеев). При этом священники были обвинены в непрофессионализме, так как им «неизвестны детали уголовных дел».

Меньше всего представители духовенства думали об образе церкви в обществе, но именно такого рода заявления привлекли и привлекут к православию многих. Потенциально это очень миссионерская, а не только политическая акция. Когда еще главный атеист страны телеведущий Владимир Познер согласился бы с церковью хоть в чем-либо, но сейчас он с православными. Возможно, что батюшки не правы в некоторых конкретных деталях уголовных дел и «московские протесты» это совсем не протесты праведников. Однако честные и открытые ответы на острые и наболевшие вопросы о справедливости, нравственности правосудия, уважении к личности, о милосердии сполна искупают возможные ошибки.

4.2. Социальное православие

Однако одновременно с противоречивой ролью