— Никогда не слышала, чтобы Том Кристи звал тебя Mac Dubh, — заметила я осторожно, поворачиваясь, чтобы убрать свои инструменты.

Кристи, конечно же, не знал гэльского, но я никогда не слышала от него даже гэльского прозвища, которым по-прежнему звали Джейми другие мужчины из Ардсмуира. Кристи всегда звал Джейми «мистер Фрэзер» или просто «Фрэзер», когда между ними было нечто вроде взаимной благосклонности.

Джейми произвел ироническое, типично шотландское мычание, потом взял наполовину пустую чашу Кристи с вином и по-хозяйски осушил ее.

— Да он и не стал бы… Чертов sassenach[54]. — Он заметил мое удивленное лицо и криво улыбнулся. — Это я не про тебя, саксоночка.

Я знала, что его обращение не относилось ко мне: слово было произнесено с абсолютно иной — даже несколько шокирующей — интонацией, в ней была горечь, напомнившая мне, что sassenach вовсе не было дружелюбным понятием в обычной жизни.

— Почему ты так его назвал? — спросила я с любопытством. — И что он имел в виду, когда попытался поддеть тебя «достойным шрамом»?

Джейми пару секунд смотрел себе под ноги и молчал, только застывшие пальцы на левой руке барабанили по бедру.

— Том Кристи — человек сильный, — наконец сказал он. — Но, ей-богу, он мелкий упрямый сукин сын! — С этими словами он поднял на меня глаза и улыбнулся немного грустно.

— Он восемь лет жил в камере с четырьмя десятками мужчин, говорящих на гэльском, но, конечно, не стал опускаться до того, чтобы хоть одно слово этого варварского языка сорвалось с его губ! Нет, черт побери. Он говорил только на английском, нисколько не заботясь о том, с кем именно он говорит и знает ли его собеседник английский. И если он не знал, то Кристи так и стоял там, немой как камень, и ждал, пока кто-нибудь придет и переведет его слова.

— Кто-нибудь вроде тебя?

— Время от времени. — Он выглянул в окно, как будто увидал там Кристи, но темнота уже опустилась и в стеклах маячило только смутное отражение кабинета с нашими призрачными фигурами.

— Роджер говорил, что Кенни Линдси упоминал о каких-то… претензиях мистера Кристи, — сказала я деликатно.

Джейми бросил на меня недобрый взгляд.

— Вот как? Значит, надо полагать, Роджер Мак засомневался в правильности своего решения взять Тома Кристи в общину. Кенни ничего такого не сказал бы, если бы его не спросили.

Я почти привыкла к быстроте его выводов и точности предположений, поэтому не стала сомневаться и в этом.

— Ты никогда об этом не рассказывал, — сказала я, подходя ближе. Я положила руки Джейми на грудь и заглянула ему в глаза.

Он накрыл мои ладони своими и глубоко вздохнул, так что я почувствовала вибрацию под пальцами. Потом он обнял меня и притянул ближе, я уткнулась в теплую ткань его рубахи.

— Ну что ж. Это было не очень важно.

— И, может, ты не очень хотел думать об Ардсмуире?

— Не хотел, — мягко ответил он. — Довольно с меня прошлого.

Теперь мои руки были у него на спине, и я внезапно догадалась, о чем, скорее всего, говорил Кристи. Я чувствовала линии шрамов сквозь материю, они были так же ощутимы, как если бы кто-то положил ему на спину рыболовную сеть.

— Достойные шрамы! — сказала я, поднимая голову. — Ах ты, маленький ублюдок! Вот что он имел в виду?

Джейми улыбнулся моему негодованию.

— Да, так и есть, — сухо ответил он. — Поэтому он назвал меня Mac Dubh — чтобы напомнить об Ардсмуире. Так я наверняка бы понял, о чем идет речь. Он видел, как меня секли.

— Это… это… — Я была так зла, что едва могла говорить. — Надо было пришить его чертову руку прямо к яйцам!

— Ты? Врач, который поклялся не навредить? Я поражен до глубины души, саксоночка.

Он смеялся, но в этом смехе не было искреннего веселья.

— Мелкий трусливый ублюдок! Ты знал, что он боится крови?

— Да, знал. Нельзя прожить с человеком бок о бок и не узнать о нем вещи, которые ты и знать не хотел, не говоря уже от такой мелочи. — Он немного успокоился, но уголок его рта по-прежнему пренебрежительно кривился. — Когда они принесли меня после порки, он тут же стал белее полотна и ушел блевать в угол, потом лег и отвернулся к стене. Мне тогда было не до него, но я подумал, что это как-то странно: это у меня на спине кровавая каша, а ведет себя как припадочная девица почему-то Кристи.

Я фыркнула.

— Не превращай это в шутку! Как он смеет? И что он вообще имеет в виду? Я знаю, что случилось в Ардсмуире, и эти чертовы… Я хочу сказать, эти шрамы уж точно достойные, и все там об этом знали!

— Может, и так, — сказал он серьезно. — В тот раз. Но когда меня привязывали, все видели, что со мной это случалось и прежде. Но ни одна живая душа ни разу не сказала мне об этих шрамах. До сегодняшнего дня.

Тут до меня дошло. Порка была не просто жестоким наказанием, но и постыдным — оно должно было не только физически ранить, но и оставить явные следы, которые говорили бы всем о прошлом преступника так же, как отрезанное ухо или клеймо на щеке. А Джейми, конечно, охотнее позволил бы вырвать себе язык, чем открыл бы кому-нибудь истинные причины появления шрамов — даже если это значило, что окружающие будут полагать, будто его выпороли за какой-то недостойный поступок.

Я так привыкла, что Джейми никогда не снимает рубашку в присутствии других людей, что мне не приходило в голову, что мужчины из Ардсмуира, конечно, знают о шрамах у него на спине. И все же он прятал их, и все делали вид, будто их не существует, — все, кроме Тома Кристи.

— Хммм, — протянула я. — Что ж… Все равно он засранец! С чего бы ему такое говорить?

Джейми издал короткий смешок.

— Потому что ему не понравилось, что я наблюдаю, как он обливается потом. Ему захотелось мне отомстить, я полагаю.

— Хмм, — снова замычала я и сложила руки под грудью. — Раз уж ты об этом упомянул, то зачем тебе вообще нужно было так поступать? Если ты знал, что он не переносит вида крови и все такое, зачем ты остался и наблюдал за ним вот так?

— Потому что в моем присутствии он не стал бы скулить или падать в обморок, — ответил Джейми. — Он скорее позволил бы воткнуть ему в глаза