иголочки. — Операция каждый раз проходит по-разному. Все тела отличаются друг от друга, и, несмотря на то, что ты провел какую-то процедуру уже дюжину раз, все равно каждый раз будет дюжина новых деталей, с которыми ты прежде мог и не сталкиваться, — иногда это мелочи, но случаются и серьезные различия. Но я записываю все, что делала, по нескольким причинам, — добавила я, отодвигая свой стул и подходя к ней. Я перевернула еще пару страниц, остановившись на жалобах бабули Макбет — список был настолько внушительным, что для собственного удобства я записала их в алфавитном порядке. Первым шел артрит всех суставов, за ним следовала диспепсия, подробное описание выпадения матки на двух страницах, обмороки и прочие мелочи, завершался список ушной болью.

— Отчасти я делаю это для того, чтобы помнить, что случилось с человеком и как я его лечила, так что в следующий раз, когда он придет ко мне, я смогу посмотреть сюда и увидеть историю болезни. Чтобы можно было сравнить, понимаешь?

Она с энтузиазмом кивнула.

— Да, понимаю. Тогда вы будете знать, стало им лучше или хуже. А еще зачем?

— Ну, самая главная причина, — протянула я, подыскивая верные слова, — это сохранить мой опыт для другого доктора — для того, кто придет после меня, — так, чтобы он мог прочитать записи и узнать, как я делала то или другое. Журнал поможет сделать то, чего он прежде сам не делал, или подскажет, как сделать это лучше.

Она восторженно приоткрыла рот.

— Оо! Вы хотите сказать, что кто-нибудь может учиться по этому? — Она аккуратно провела пальцем по странице. — Научиться тому, что вы делаете? И даже не нужно быть доктором?

— Ну, лучше всего, чтобы у тебя был учитель, — сказала я, довольная ее пытливостью. — Есть вещи, которым нельзя научиться по книгам. Но если нет никого, кто мог бы помочь… — Я посмотрела в окно на буйное море зелени, укрывающее склоны гор. — Тогда это лучше, чем ничего, — заключила я.

— А как вы научились? — с любопытством спросила она. — По этой книге? В ней писал кто-то еще, кроме вас. Чья это рука?

Я должна была догадаться, что она спросит. Однако мне не приходило в голову, что Мальва Кристи окажется такой сообразительной.

— О… Ну, я училась по многим книгам, — сказала я. — И у других докторов.

— Других докторов, — эхом отозвалась она, глядя на меня с восхищением. — Значит, вы называете себя доктором? Я не знала, что женщины могут быть докторами.

По той простой причине, что пока ни одна женщина не называла себя врачом или хирургом. Да никто бы и не принял женщину, назовись она так.

Я кашлянула.

— Ну… Это просто название, только и всего. Многие люди говорят просто знахарка или колдунья. Или ban-lighiche, — добавила я. — Но это, в сущности, одно и то же. Важно лишь то, знаешь ли ты, как им помочь.

— Бан… — торжественно попыталась она повторить незнакомое слово. — Я такого раньше не слышала.

— Это по-гэльски. Язык горцев, знаешь? Это значит что-то вроде «женщина-целитель».

— О, по-гэльски. — На ее лице появилось выражение легкого пренебрежения: я догадывалась, что она переняла отцовский взгляд на древний язык горцев. Судя по всему, она разглядела во мне что-то такое, что заставило ее тут же стереть с лица всякую брезгливость, Мальва торопливо склонилась над книгой. — А кто делал другие записи?

— Мужчина, которого звали Дэниел Роулингс. — Я расправила помятую страницу с всегдашней нежностью по отношению к моему предшественнику. — Он был доктором из Вирджинии.

— Он? — Она удивленно взглянула на меня. — Тот самый, что похоронен на кладбище на горе?

— Ах… да, это он. — История о том, как он оказался тут, не была предназначена для ушей мисс Кристи. Я посмотрела в окно, оценивая яркость дневного света. — Наверное, твой отец скоро захочет поужинать?

— О! — Она выпрямилась и тоже выглянула в окно с выражением легкой тревоги. — Ай, он захочет. — Она бросила последний тоскливый взгляд на журнал, но затем решительно отряхнула юбку и поправила чепец, готовая идти. — Спасибо вам, миссис Фрэзер, что показали мне свою книгу.

— Я была рада показать ее тебе, — искренне заверила я девушку. — Приходи снова, если хочешь еще полистать ее. На самом деле… Может, тебе будет интересно… — Я замялась, но продолжила, воодушевленная живым интересом, загоревшимся в ее глазах: — Завтра я собираюсь удалять нарост из уха бабули Макбет. Не хочешь пойти со мной и посмотреть, как это делается? Мне бы пригодилась лишняя пара рук, — добавила я, поняв по ее лицу, что сомнение в ней борется с желанием.

— Ах, миссис Фрэзер, мне бы очень хотелось! — сказала Мальва. — Только вот отец… — Тревога пробежала по ее чертам, но затем она как будто приняла решение. — В общем… Я приду. Уверена, что смогу его уговорить.

— Может, мне послать записку? Или пойти поговорить с ним? — Внезапно мне очень захотелось, чтобы она пошла со мной.

Она мотнула головой.

— Нет, мэм, все будет в порядке. Я уверена. — Неожиданно она широко улыбнулась мне, серые глаза засияли. — Я скажу ему, что заглядывала в вашу черную книгу и там совсем нет никаких заклинаний, а только рецепты отваров да слабительных. Только про рисунки, пожалуй, не стану рассказывать, — добавила она.

— Заклинания? — недоверчиво переспросила я. — Он так думал?

— О да, — заверила она меня. — И предупредил меня не трогать ее, иначе буду околдована.

— Околдована, — пробормотала я озадаченно. Что ж, в конце концов, Томас Кристи был учителем. В каком-то смысле, подумалось мне, он оказался прав: когда мы с ней подошли к двери, Мальва жадно оглянулась на книгу, не в силах побороть искушение.

Глава 23

Анестезия

Я закрыла глаза и, вытянув руку примерно на фут от лица, начала легонько махать ею, как делал виденный мной в Париже парфюмер, пробующий новый аромат. Запах ударил мне в лицо примерно с тем же эффектом как океанская волна. Мои колени подогнулись, перед глазами забегали черные точки, и я скоро перестала понимать, где верх, где низ.

Спустя, как мне показалось, всего секунду, я пришла в себя на полу своего медицинского кабинета рядом с миссис Баг, в ужасе глядящей на меня сверху вниз.

— Миссис Клэр! Вы в порядке mo gaolach?[56] Я увидела, как вы упали…

— Да, — проквакала я, приподнимаясь на локте и осторожно тряся головой. — Заткните… бутыль пробкой. — Я неуклюже указала на большую открытую емкость, стоящую на столе, с валяющейся рядом пробкой. — Не подносите лицо слишком близко!

С искаженным опаской лицом она взяла в руки пробку и