Я приводила себя в чувство огромным усилием воли.

Надо сказать, что Ланкмиллеры оставили в моем сердце незаживающую рану.

Гнойный нарыв, огромную межреберную дыру, сквозь которую свистал ветер. Добила ночная бессонница, приходилось до беспамятства напиваться снотворным. Но это все можно было пережить.

Алисия съехала от меня в начале осени, когда шли уже мои занятия в Академии. Она с Генрихом обосновалась в доме Ланкмиллеров в Анжи, в Шель возвращаться было пока опасно, события там только набирали оборот, и народ напряженно следил за новостями с тревогой и большими надеждами. Мир становился лучше.

Как-то потихоньку все встало на круги своя. И застаревшие жернова жизни сдвинулись с мертвой точки, пошли.

И нам, хотели мы того или нет, пришлось следовать за ними.