Как обещано, я получила ответ на еще один повисший вопрос. Монах – это Тайлер. И я поняла это в тот день, когда нам с ним поручили выдавать чеки указанным предприятиям. Шон не хотел, чтобы я это пропустила. Хотел, чтобы я лично увидела, почему они все это делают.

Я рыдала, когда владельцы магазинов ворвались к нам со слезами на глазах. Каждый сыпал словами благодарности, принимая свои чеки.

А раздача чеков была прикрытием для Доминика.

Все это стало возможным благодаря Доминику и его компьютерным заклинаниям. Откуда взялись деньги? От крупных корпораций и банков, которые выкачивали средства у ничего не подозревающих акционеров и наемных работников. От корпораций и банков, которые не могли сообщить о воровстве из опасений подвергнуться более тщательным проверкам со стороны властей. Властей, которые руководили и принимали окончательное решение.

Вот в чем прелесть грабить воров.

Я не раз спрашивала Шона относительно его планов насчет компании моего отца. И всякий раз он менял тему, отказываясь отвечать на вопрос. Я не удивлюсь, если в конечном итоге отец горько расплатится за свои прегрешения.

Возможно, это затрагивает их интересы, а мои парни всегда крайне осторожны. Потому что серьезная опасность грозит не только их родственникам и друзьям, но и им самим.

Мне никак не взять в толк, как им все сходит с рук. Однако они занимаются этим уже довольно продолжительное время. Шон утверждает, что с другой стороны это тоже длится давно. Правительство либо штрафует воров в белых воротничках, либо какой-нибудь правительственный чиновник берет отступные, чтобы помочь замести следы. К суду никого не привлекают, как никто и не платит за содеянное.

Я всецело его поддерживаю и счастлива хранить эту тайну.

Помимо этой выдающейся пикантной подробности в остальном Шон не распространяется о делах братствах, поскольку ждет моего решения. А я с ним не тороплюсь. Они держат меня на расстоянии, отказываясь отвечать на другие вопросы, пока я не озвучу согласие и не поклянусь им в верности. Тайлер часто отсутствует дома – если вообще там бывает. И он, и Шон, или Дом не рассказывают, по какой причине. Я лишь знаю, что ему еще четыре года служить в запасе, так что, видимо, он оказывает активное содействие. Теперь Тайлер и в гараж редко захаживает. Так что, когда я прихожу к ним домой, там только я и двое моих мужчин.

А когда я с ними, меня постоянно воспитывают. Хоть я еще не озвучила своего решения, их это совсем не останавливает от выражения собственного мнения. Доминик тоже часто высказывает свою точку зрения. Когда я просыпаюсь, то, спустившись и наливая им кофе, вижу, как они смотрят утренние новости на каждом канале. Оба сосредотачиваются на одних и тех же моментах и одновременно произносят «херня!». Шон и Доминик обсуждают вместо футбола политику и никогда не спорят. Если бы я не замечала каждый божий день различия между ними, то наверняка бы решила, что передо мной один и тот же человек.

Но во многих аспектах они день и ночь, темное облако и золотое солнце. И невозможно не проводить между ними сравнения. Я перестала себя пилить за это уже через неделю.

Я никогда не встречалась с двумя мужчинами одновременно. С ними у меня столько дел, что порой я попросту не справляюсь. Если бы я не находилась на седьмом небе от счастья каждый день, то, наверное, прислушалась бы к скептическому голосу, кричащему у меня в голове: «Шлюха!». Я отбиваюсь от этой сучки, как от назойливого комара, потому как уверена, что многие женщины, появись у них такая возможность, вприпрыжку бы поскакали в постель к парням, купались бы в их любви, а потом претендовали бы еще на мое место.

Я перешагиваю границу своих моральных устоев, но в тот день на озере в первый и последний раз позволила себе переспать с ними двумя одновременно.

Там для меня все закончилось.

Господи, разве они пытались сделать этот день особенным?

Дело не в том, что мне не понравилось. Как раз наоборот. Я получила огромное удовольствие. В отличие от моей совести, которая обесценила всю романтику.

Эти двое перевернули мой мир, сделали цвета ярче, звуки приятнее, а мир более сносным. Мои сны полны солнечных дней, лосьона с кокосовым ароматом, долгих поцелуев, зудящих солнечных ожогов, плавания под водопадом и вздохов, когда измученные тела падают на пуховые подушки. Другие сны о дождливых днях и ночах, наполненных перелистыванием страниц, со старыми фильмами девяностых годов, сырным попкорном и одеялами с ароматом лаванды. Это сны о молниях и громе, о быстрых вздохах и стонах между грохотом в небе и последующим дребезжанием земли.

Но это мои сны наяву, и я в них живу.

Жуткие смены на заводе больше меня не тревожат. Я честно тружусь с улыбкой Сельмы на губах. Отсутствие отца тоже теперь меня не трогает, как в прошлом, потому что я стала свидетелем двух ярких примеров, что в мире остались хорошие мужчины. Преданные мужчины. Верные. Хотя они, возможно, воры, потому что украли мое сердце.

Я люблю их обоих.

Двух мужчин, которые заставляют меня чувствовать себя обожаемой, желанной и уважаемой. Двух мужчин, которым безразлично, в чьей постели я сегодня ночую. Двух мужчин, которые смотрят на меня только с вожделением и любовью. Что ж, так на меня смотрит Шон. Доминик лишь изредка удостаивает взглядом, а в последнюю нашу встречу захлопнул дверь прямо у меня перед носом. Я просунула голову в его комнату и едва успела выйти, чтобы меня не придавили дверью. Я пыталась не принимать это близко к сердцу, но проиграла. Сейчас мы в ссоре, о которой Дом даже не знает, но меня его поведение не отпугнет.

Этот мудак такой непостоянный.

Лайла улыбается Тессе, которая упаковывает платья и без конца нас благодарит.

Выходя из магазина, мы таращимся друг на друга.

– Я скажу ему, – предлагаю я, пока мы переходим площадь и идем к ее пикапу.

– Я и не сомневалась.

– Так грустно.

Она кивает.

– Мне нравится, что мы можем помочь. – Я прикусываю губу. – Ты меня поняла. – Мы забираемся в огромный грузовик Лайлы, и она оглядывается по сторонам, выезжая с Мэйн-стрит.

– Тебе нравилось тут жить?

– Да. Рада, что осталась после колледжа. Теперь, по прошествии времени, смотрю на город иначе.

Я рассматриваю шумную площадь, которая словно сошла с картины Нормана Роквелла[9].

– Понимаю.

– Как не любить провинциальные американские городки, – тихо произносит она и обращается ко мне: – Как думаешь, ты осядешь в Атланте?

– Если честно, не знаю. После поступления в университет Джорджии я планов не составляла.

Лайле принадлежит небольшой салон на окраине города и мебельная мастерская. Все утро мы рыскали по распродажам старых вещей, пока она не нашла новый объект.