Сев, я резко охаю, а у него самого с губ срывается стон. Он отталкивается от стола, упершись ногами в пол, и откидывается на спинку стула. В этой позе я почти что лежу на Доминике. Он толкает бедра вверх, а я в эту же секунду начинаю двигаться и выкрикиваю его имя, когда у меня перехватывает дыхание.

– Ты, – стонет он осипшим голосом. Обожания, прозвучавшего в одном этом слове, достаточно. Это все, что мне нужно.

Доминик ведет здоровой рукой по моей груди, обхватывает ее ладошкой, а потом спускается вниз, к точке нашего соединения. Его ласки продуманные, медленные, доскональные. Чувствовать его в своем теле необыкновенно, и от прозвучавшего признания я воспаряю еще выше. Эти слова как будто не Доминик произнес.

Но это он.

Это он.

Тело напряжено, пальцы на весу поджимаются с каждым толчком. Меня переполняют чувства, пока Доминик нежно трахает меня, а я трусь спиной о его грудь. Двигая бедрами, подаюсь навстречу ему движениям, пока мы оба не слетаем с катушек, нуждаясь в большем. Он входит глубже и ласкает меня пальцем, водя им вверх и вниз по влажному клитору. Мы слаженная команда, в комнате слышно только наше дыхание. Доминик опускает палец ниже, растягивая меня теперь и им, и членом, и я начинаю трястись.

– Дом… Б-б-боже.

Дрожь охватывает мое тело от макушки до самых пяток, Дом кусает меня за плечо. Он двигает бедрами вверх, и я достигаю оргазма. Доминик словно побуждает меня ухватиться за эту волну дрожи по моему телу. Требуются все силы, чтобы не упасть, но ощущение его тела, его стоны у моего уха распаляют, я разворачиваюсь и опускаю руку, чтобы взяться за основание члена.

– Черт, – бормочет он и приподнимает бедра, удерживая нас обоих над стулом. Один толчок, другой, и Дом кончает с громким выдохом, ставшим его полной капитуляцией.

Я в оцепенении поворачиваю голову и принимаю его головокружительный поцелуй. На виске испарина, тонкая вуаль усталости покрывает наши тела. Пресытившись и оторвавшись друг от друга, мы просто молча смотрим. А после медленно, очень медленно его губы растягиваются в улыбке, лишая меня чувств. Это первая искренняя улыбка в мою сторону, и я мысленно запечатлеваю ее в памяти, зная, что никогда не забуду.

Я встаю и иду в ванную за полотенцем. Смочив его теплой водой, возвращаюсь в комнату и вижу, как он избавляется от презерватива. Доминик берет протянутое мной полотенце, вытирает колени и натягивает штаны. Находясь в совершенном неведении, что делать после секса с Домиником, я мысленно готовлюсь к грубым словам, жестокому отказу, но он удивляет меня, обхватив за шею, притянув к себе и поцеловав. Я думаю, что поцелуй будет быстрым, но он приникает ко мне губами, и я жадно целую его. Мы стоим посреди его спальни и целуемся так, словно это наш первый поцелуй. Я веду руками по его груди к выпуклости в спортивных штанах. Любой малозначительный намек на улыбку исчезает, когда его серебристо-серые глаза заволакивает пелена.

– Ложись на кровать.

Доминик переворачивает очередную страницу, а я вожу пальцем по его дорожке волос, ведущей к паху, и подтянутому животу. Парень сидит, прислонившись к изголовью кровати, а я, распластавшись по диагонали к нему лицом, замечаю название книги, которую он читает – «1984» Джорджа Оруэлла. В точно такой же позе я провела последние минут десять, пока он бессовестно меня игнорировал с тех пор, как я вылезла из душа. На улице бушует шторм, а в его спальне будто царит ночь, хотя за окном день. Дождь барабанит по крыше, Доминик снова переворачивает страницу. Единственный источник света в комнате – заставка монитора и небольшой ночник.

– Так и будешь весь день читать, не обращая на меня внимания?

– Ага, – с легкой улыбкой отвечает он.

– Ну, тогда найду себе занятие поинтереснее. – Я собираюсь встать, и Доминик проводит рукой по моей спине, а потом обрисовывает формы моего зада. Я прикрываю глаза, вспоминая, как провела последние несколько часов по его милости. Болит все тело, и даже больше – меня затрахали до полусмерти. Приятное послевкусие быстро меркнет, как только я вспоминаю Шона, и в ту же секунду меня парализует чувство вины. Хоть тресни, но в голове до сих пор не укладывается, почему для него – для них – такие отношения привычны. Я бы ни в жизнь не смогла делить их тела с другой женщиной. Но Шона здесь нет, и я не знаю, не по этой ли причине позволила себе такие вольности с Домиником. Я стараюсь не забывать слова, которые он мне говорил в тот день на плоту, но они не приносят утешения.

Доминик, уткнувшись носом в книгу, говорит:

– Он не злится на тебя. И не будет. Да и тебе не советую.

По дому гуляет ветер.

– Он не вернулся из похода. Прошло несколько часов, а на улице буря. Думаешь, он в порядке?

Читая с молниеносной скоростью, Доминик перелистывает еще раз.

– Знаешь, очень невежливо молчать на заданный вопрос.

– Вопрос тупой. А я не отвечаю на тупые вопросы.

– Да, ты уникальный ублюдок.

Ухмылка.

– Уникальный ублюдок, с которым ты не можешь перестать трахаться.

– Для этого нужны двое. – Я вожу пальцем по поясу его штанов. А вот читать голым он, судя по всему, считает неуместным. – Почему ты меня ненавидел?

Доминик переводит взгляд с книги на меня.

– Кто сказал, что я перестал тебя ненавидеть?

– Я. – Я усаживаюсь на него, вырываю из его рук книгу и отбрасываю назад. В глазах Доминика вспыхивает раздражение, но я опускаюсь ниже и, нависнув над ним и положив руки ему на плечи, пригвождаю к кровати. – И если это единственное свидание, на которое я могу рассчитывать, то мог бы хоть немного со мной поболтать.

– Свидание, – сухо смеется он, и это задевает. – Ты меня с кем-то перепутала.

– Помню-помню, ты не Шон.

Дом резко смотрит на меня.

– Нет.

– Тогда скажи мне, кто ты.

– Ты знаешь.

– Скрытный фанат компьютеров и интроверт с ужасными манерами поведения и непревзойденным музыкальным вкусом. Это ты ставил музыку на вечеринке, с которой меня выгнал?

Дом кивает.

– Я работал.

– Пока не увидел меня?

Еще один кивок.

– Ты встречался с кем-нибудь раньше?

– Когда был моложе и думал, что вагина – это второе пришествие Христа.

– Ты любил когда-нибудь?

Молчание.

– Это не тупой вопрос.

– Тупой, если считаешь любовь излишней.

– Почему это любовь излишняя?

– Потому что она меня не интересует.

– А что тебя интересует?

– Книга, которую я читал.

Я фыркаю и сползаю с его коленей, чтобы поднять книгу. Протягиваю ее Доминику, и он возвращается к чтению, а я иду к двери.