Она направляется к дому моего отца, откуда сегодня утром меня забрала. Я стараюсь ночевать дома минимум два раза в неделю, чтобы привести мысли в порядок, однако это мало помогает. Сны стали вдвойне запоминающимися, чем раньше.

– О чем ты задумалась?

Я виновато краснею.

– Я так попала.

– Сесилия, быть счастливой – нормально. Ты не должна извиняться за улыбки. Не знаю, кто тебя этому научил.

Я смотрю на Лайлу, и она подмигивает мне, держа руку на руле.

– Я люблю их.

Она ухмыляется.

– Я в курсе.

– Как думаешь, они знают?

– Ты им еще не говорила?

– Нет, ты первая, кто узнал.

– Я рада.

– Я не могу поговорить с мамой или лучшей подругой. Они не поймут. А ты понимаешь, и я тебе благодарна.

– Уж поверь, пусть лучше остальные и дальше остаются в неведении.

– Уж поверь, так я и собираюсь сделать. – Я печатаю длинное сообщение матери, обещая ей разговор тет-а-тет, и бросаю телефон в сумку.

– Ты когда-нибудь жалела о своем решении?

Мы с Лайлой ни разу не обсуждали братство открыто. Такое у нас негласное правило.

– Безусловно. Я тысячу раз сходила с ума. А когда думала, что мы с Денни расстанемся, становилось только хуже. Но у меня перед ним преимущество. Я в братстве дольше него и заслужила свое место. Но волнение… – Лайла качает головой. – Черт, оно вправду может угнетать.

– Разве не опасно так сближаться?

– Солнышко, в наши дни даже дышать опасно.

– Твоя правда.

– Помни, ты можешь состоять с ними в связи, пока хочешь. Решение только за тобой. Но я всегда тебя поддержу, золотце. Особенно в отношении этих двух засранцев. – Она улыбается. – Доминик в последнее время стал поспокойнее.

– Сейчас у него проблемы.

Лайла поворачивается ко мне, в ее светло-голубых глазах читается предупреждение.

– Всегда будь начеку, хорошо? Ты много на себя взяла, а даже с одним из них довольно сложно.

Я улыбаюсь.

– Спасибо, буду настороже. И спасибо за прическу. – Я провожу рукой по копне волос. Лайла сделала мне стрижку и цвет потемнее.

– Пожалуйста. Расскажи потом, как пройдет вечер, а на следующей неделе отвезу тебя к Эдди. Мне бы не помешал девичник.

– Заметано.

Лайла уезжает, а я врываюсь в дом и взбегаю по лестнице. Переодеваю босоножки, выкидываю из сумки телефон и крашу губы блеском. Мысленно выстраивая план дня, я спускаюсь по лестнице, как вдруг на полпути замечаю ждущего у подножия Романа и застываю. Он в повседневной одежде и держит наполовину выпитый стакан с джином.

Я медленно спускаюсь под взглядом его остекленевших глаз. Это явно не первый его бокал.

– Ты еще тут живешь?

– Иногда, – честно отвечаю я.

– Я знал, что ты уедешь на выходные, поэтому вчера вечером вернулся домой.

Я хмурюсь, сжимая в руках сумочку.

– Я не получила уведомление по электронной почте.

Насупившись, он наклоняет бокал.

– Не знал, что должен его отправлять. Потом увидел, что ты не ночевала дома, и предположил, что у тебя свои планы.

– У меня действительно планы.

Он кивает, когда я подхожу. Этот разговор меня беспокоит. Даже в обычной одежде отец выглядит устрашающе.

– Ты что-то хотел?

Он потягивает джин и откашливается, когда я встаю на площадке.

– Хотел первым сообщить тебе, что сегодня на заводе будет модернизирована система кондиционирования. Другие обозначенные тобой проблемы я также изучил, они улажены. Бухгалтерия будет выдавать дополнительные чеки в предстоящий расчетный период.

– Спасибо, – с опаской произношу я. В его позе явственно видна неуверенность, когда он смотрит на меня. Роман ростом чуть более метра восьмидесяти, но вполне мог бы сойти за небоскреб.

– Как я понимаю, ты тут обжилась, так что, если не возражаешь, я останусь в квартире. – Он умоляет меня глазами. Честное слово, я замечаю искру надежды на мой отказ, но она быстро исчезает.

– Совершенно не возражаю. Это все?

Кивнув, он опускает глаза и отходит в сторону, дав мне гораздо больше места, чем нужно, чтобы пройти. Я ему за это признательна и уже почти подхожу к двери, как он вдруг произносит:

– Не повторяй ее ошибок.

Я поворачиваюсь и мельком бросаю на него взгляд.

– Сэр?

– Кто предупредит тебя лучше самой главной ее ошибки? – Роман опрокидывает в себя содержимое стакана и смотрит на меня бездонными как море глазами. А потом заходит в кабинет и закрывает за собой дверь.

Одетая в новый любимый сарафан, я сижу на кухонной столешнице. С любовью приготовленное мною мясо остыло, а я переворачиваю страницу последнего романа. Спустя несколько часов нашего запланированного свидания слышу, как смолкает мотор «Новы» Шона, и через минуту парень заходит в дом. Не отрывая глаза от книги, я подношу кусочек чуть теплого арбуза ко рту, а Шон стоит на пороге кухни, пытаясь разгадать, в каком я настроении, и смотрит, как я кусаю сладкий фрукт. Через несколько минут тишины я наконец заговариваю:

– Объяснись, Робертс, – бурчу я, смотрю на него поверх книги и болтаю ногами.

Он бросает взгляд на обложку. «1984».

– Мне нравится, что ты читаешь эту книгу вместо своих привычных.

Я переворачиваю страницу и пытаюсь воспользоваться одной из стратегий Доминика, ответив весьма холодным тоном:

– Не критикуй мои любовные романы. Из последней прочитанной я узнала, как играть одной в карты, взяла рецепт мяса, которое сегодня приготовила, и нашла способ довести себя до настоящего оргазма. А это значит, что для всего этого ты мне не нужен. Я способна теперь сама себя развлекать. Я сделала выбор и пришла сюда в этом платье, чтобы приготовить тебе еду, но его, как и остальные решения, можно изменить.

Его широкая улыбка повергает в гнев.

– Ты прекрасно выглядишь.

Я откусываю арбуз, откладываю книгу и поднимаю полный ненависти взгляд на Шона, который идет ко мне, великолепно выглядя в белой майке и темных джинсах. Меня обволакивает аромат кедра и солнца, Шон наклоняется, но я резко убираю от его рта фрукт.

– Сам себе отрежь.

– Я хочу твой.

– Да мне пофиг. Мой был нарезан шесть часов назад.

Шон вздыхает, и я вижу в его позе усталость.

– Я просто хочу откусить от арбуза и как можно скорее взять свою женщину.