- Можете проверить ему пульс, если хотите.

- Олаф, не надо, - сказал Эдуард.

Олаф пошевелился, то ли от неудобства, то ли сдерживая себя,чтобы не выкинуть чего-нибудь этакого.

- Ты начальник, - ответил он так, будто это было не совсемему по нутру.

- Вряд ли у него есть пульс, - сказала я, глядя на вампиров.- Чтобы заставить сердце вампира биться, нужна энергия, а у него ее нет никапли.

- Тебе его жалко, - сказала Итцпапалотль.

- Да, наверное, - ответила я.

- А твоему другу - нет.

Я посмотрела на Эдуарда. На его лице ничего не выражалось.Приятно узнать, что между нами все-таки есть разница. Мне было жалко, а емунет.

- Да, наверное.

- Но в тебе нет ни сожаления, ни вины.

- А почему мне чувствовать себя виноватой? Мы его толькоубили, не мы превратили его в ползучую голодающую тварь.

Хотя она и была облачена в плащ, но в ней чувствовалось тонапряженное оцепенение, которое доступно только очень старым вампирам. Ее голоспотеплел от первых импульсов гнева.

- Ты берешься нас судить.

- Нет, просто констатирую факт. Не дойди он до такогоголода, какого я вообще не видела ни у одного вампира, кроме как в запечатанныхгробах, он бы никогда на меня не напал.

Я еще подумала, что они могли бы сильнее постараться егоудержать, но не сказала вслух. Мне не хотелось ее злить по-настоящему, когдамежду нами и дверью на лестнице торчит штук восемьдесят вампиров. Это еще не считаяоборотней-ягуаров.

- А если бы я велела своим голодным пить вашу кровь, всемсразу, что бы они сделали? - спросила она.

Голодающий вампир на цепи поднял глаза. Он не смотрел ни накого долго, только переводил глаза с одного лица на другое, но он ее услышал.

У меня в животе свернулся до боли тугой узел. Мне пришлось ссилой выдохнуть, чтобы заговорить, преодолевая вдруг зачастивший пульс.

- Они бы на нас напали.

- Они бы бросились на вас, как бешеные псы, - уточнила она.

Я кивнула, положив руку потверже на рукояти пистолета.

- Ага.

Если она отдаст приказ, первая пуля угодит ей между глаз.Погибая, я хотела прихватить ее с собой. В отместку ей? Да, ну и что?

- Эта мысль тебя пугает, - сказала она.

Я попыталась увидеть ее лицо под капюшоном, но какая-то игратеней освещала только маленький рот.

- Если ты ощущаешь все эти эмоции, то ты можешь отличитьправду от лжи.

Она вызывающе резко подняла голову. Какое-то едва уловимоевыражение на лице нарушило его невозмутимое спокойствие. На самом деле она неумела отличать правду от лжи. И все же она могла ощущать чужие раскаяние,жалость, страх. Правда и ложь тоже должны были бы входить в этот перечень.

- Мои голодные вампиры бывают мне иногда полезны.

- Значит, ты нарочно заставляешь их голодать?

- Нет, - ответила она. - Великий создатель бог видит ихслабость и не поддерживает их, как поддерживает нас.

- Не поняла.

- Им дозволено питаться подобно богам, а не зверям.

Я нахмурилась:

- Прошу прощения, все равно не доперла.

- Мы тебе покажем, как питается бог, Анита.

Она произнесла мое имя, тщательно смакуя его по слогам,придав обыкновенному имени экзотическое звучание.

- Спускается оборотень, - предупредил Бернардо, наводяпистолет.

- Я призвала жреца кормить богов.

- Пропусти его, - сказала я.

Его лицо, как я в него ни вглядывалась, ничего мне неподсказывало.

- Мне не хотелось бы говорить непочтительно, но если этогоизбежать не удается, то заранее приношу свои извинения. Мы ведь пришли сюдаговорить насчет убийств, и я бы хотела задать тебе несколько вопросов.

- Твои обширные познания тайных материй и наследия ацтеков ипривели нас к тебе, - добавил Эдуард.

Я сумела удержаться и не вскинуть брови, а только кивнула:

- Да, он правильно сказал.

Она по-настоящему улыбнулась.

- Вы все еще думаете, что я и мои подданные - всего лишьвампиры. Вы не верите, что мы боги.

Тут она попала в точку, но ведь она не чует лжи.

- Я христианка. Ты видела, что крест сиял. Это значит, что ямонотеистка, так что если вы все - боги, для меня это некоторая проблема.

Как дипломатично у меня получилось, я осталась собойдовольна.

- Мы вам это докажем, потом предложим вам нашегостеприимство, а после поговорим о делах.

За многие годы я усвоила, что если кто-то объявляет себябогом, то с ним лучше не спорить, если ты не вооружен. Так что я и не пыталасьсразу завести деловой разговор. Она псих и располагает солидными силами, чтобыее сумасшествие заразило все здание и даже стало фатальным. Давайте показаймемся вампирской мистикой, а когда самозваная богиня удовлетворит своетщеславие, тогда я и задам вопросы. А насколько вообще приемлемо лицезретьдоказательства этой самой божественности - лучше и не задумываться.

Спустившийся по лестнице оборотень был тем голубоглазымблондином с золотистым загаром, который сегодня прошел мимо нашего стола такблизко, что я потрогала его шерсть. Он вошел с непроницаемым лицом и с пустымиглазами, будто не был уверен, хочется ли ему сюда.

Оборотень оглядел комнату, замешкался, увидев мертвоговампира. Но тут же опустился перед Итцпапалотль на колени, встав спиной к нам инашим пистолетам, и склонил мохнатую голову.

- Что желаешь ты от меня, небесная владычица?

Я изо всех сил постаралась сохранить невозмутимое выражениена лице. Небесная владычица? Ну и ну.

- Я хочу показать нашим гостям, как питается бог.

Тут он поднял глаза и посмотрел ей в лицо:

- Кому я должен поклониться, небесная владычица?

- Диего, - ответила она.

Услышав это имя, шатен-вампир вздрогнул, и, хотя на лице егоничего не отразилось, я знала, что он не рад.

- О темная богиня моя, что ты желаешь?

- Сет предложит тебе жертву. - Она тонкой рукой погладиламех на его капюшоне.

- Как повелишь, моя темная богиня, - сказал Диего, и вголосе была та же невозмутимость, что и на его лице.

Оборотень по имени Сет пошел на четвереньках, подражаяживотному, шкуру которого он носил. Прижавшись лбом к рукам, он почти вытянулсяниц у ног Диего.