И это было правдой. Если бы я встретила бога, то не стала бысомневаться в его решениях. Тот факт, что я не верю ни в каких богов смаленькой буквы, к делу не относится. Это не было ложью, а в данной ситуацииказалось идеальным ответом. Когда приходится сочинять на ходу, лучше все равноне получится.

Она улыбнулась и вдруг стала такой же молодой и красивой,какой она была когда-то. Это меня потрясло, пожалуй, сильнее, чем всеостальное. Много чего я могла ожидать от Итцпапалотль, только не такого умениясохранять обрывки своей человеческой сути.

- Мне это очень по сердцу, - сказала она, и, кажется,искренне. Что ж, я угодила богине, заставила ее улыбнуться. Стой, сердце.Сердце, стой.

Она, наверное, подала какой-то знак, потому что поркавозобновилась. Его били до тех пор, пока позвоночник не забелел там, где мясобыло полностью содрано. Человек умер бы куда раньше, даже оборотень не выдержалбы, но этот вампир был так же жив, как в начале наказания. Он свернулся вшарик, уткнувшись лбом в пол, поджав руки под тело. Сознание он уже потерял, ноне падал, поддерживаемый собственным весом.

Олаф еле слышно прерывисто шипел, причем все учащеннее. Придругих обстоятельствах я бы сказала, что он приближался к оргазму. Если сейчастак оно и было, то я не хотела об этом знать. Я старалась его не замечать - изовсех сил старалась.

Ягуар-оборотень так и стоял неподвижно, тело его обмякло,порез давно зажил. Он смотрел, как рвут на части плоть вампира. Смотрел сбезразличным видом, но иногда, когда удар оказывался особенно злобным илипоказывалась кость, он вздрагивал и отводил глаза, будто не хотел смотреть, аотвернуться боялся.

- Хватит.

Прозвучало одно слово, и плети остановились, повисли, какувядшие цветы. Серебряные шарики стали алыми, и медленно капала кровь с концовплетей. Лица у женщин оставались бесстрастными, будто маски, а под ними -ничего человеческого или такие эмоции, которые эти маски передать не всостоянии. Будто заключенная в них чудовищность была более человеческой, чем еечеловеческие оболочки.

Они гуськом отошли к небольшому каменному умывальнику вдальнем углу, по очереди обмакнули туда плети и с каким-то заботливым стараниемих отжали.

Олаф дважды попытался заговорить, прокашлялся и наконецспросил:

- Вы плети смазываете седельной мазью или норковым маслом?

Женщины обернулись к нему, потом все вместе к Итцпапалотль.Она ответила за них.

- Ты говоришь так, будто в этом разбираешься.

- Не так, как они, - ответил Олаф, и чувствовалось, что онпотрясен. Как виолончелист, впервые услышавший исполнение Йо-Йо Ма.

- У них было время овладеть этим искусством.

- И они применяют его только к мужчинам, которые их обидели?- спросил он.

- Не всегда, - ответила она.

- Они умеют говорить? - спросил Олаф, глядя на них, как начто-то очень драгоценное и прекрасное.

- Они дали обет молчания до тех пор, пока не простится сжизнью последний их мучитель.

Я не могла не спросить:

- Их время от времени казнят?

- Нет.

Я нахмурилась, и, наверное, мой вопрос отразился у меня налице.

- Мы не казним их. Мы только наносим им раны, и если ониумирают от ран, так тому и быть. Если они выживают, то видят следующую ночь.

- Значит, Диего не получит медицинской помощи? - спросила я.

Эдуард так и не выпустил мою руку во все время пытки, будтодействительно боялся, что я могу выкинуть что-нибудьсамоубийственно-героическое. Он снова стиснул мне руку, и тут я на неговзъелась.

- Отпусти на фиг, блин, или сейчас у нас с тобой... начнутсяразногласия, Тед.

Мне не слишком приятно было смотреть, как Диего истекаеткровью. Но не настолько, как следовало, - а это еще хуже. Однако помочь емуозначало бы самоубийство. Он был чужак, он был вампир. Я не стану рисковатьради него нашей жизнью, и этим все сказано. А было ли время, когда я рискнулабы всеми нами, даже ради незнакомого вампира? Уже и не знаю.

- Диего переживал еще и не такое. Он из них всех самыйсильный. Остальных мы перед смертью смогли сломать. Они делали все, что мы имговорили. А Диего до сих пор сопротивляется. - Она мотнула головой, будтоотгоняя прочь воспоминания. - Но мы должны тебе показать, как это делаетсядолжным образом. Чолталокаль, покажи, как следует принимать жертву.

Вампир, стоявший справа от нее, шагнул вперед. Он обошеллежащего Диего брезгливо, как кучу мусора, которую кто-то должен убрать, ивстал перед оборотнем, как стоял Диего, но обстоятельства переменились. Сет былтогда заведен сосанием ушей, и обнажился, твердый и готовый получать идоставлять удовольствие. Сейчас он просто стоял голый и не мог оторвать глаз откровавого месива, в которое превратился Диего, будто боялся, что придет и егочеред.

- Предлагай свою жертву, мой кот, - сказала она.

Сет оторвал взгляд от тела Диего, посмотрел на стоящегоперед ним вампира.

- Моя небесная владычица, я желаю, ты знаешь это, но... ноя, кажется... - Он сглотнул слюну, так что слышно было, хотя у меня еще чутьзвенело в ушах. - Я, кажется...

- Предлагай свою жертву, Сет, или гнев мой обрушится натебя.

Четыре жуткие сестры повесили плети на крючки - вроде каксадомазохистский вариант семи гномов с одинаковыми инструментами. Они поплылиобратно к нам, как акулы, почуявшие в воде кровь.

Сет вроде бы знал, что они здесь. Он схватил себя двумяруками и попытался чего-то добиться, но глаза его бегали по комнате, будтоискали, куда сбежать. Он старался, но ничего не получалось.

Эдуард уже не держал меня за руку. Может быть, Сет на неготак подействовал, а может, решил, что на эту ночь я свои запасы терпенияисчерпала.

- Ты же его напугала до полусмерти. В таком состоянииподнять эту штуку трудно.

Богиня и Чолталокаль повернулись ко мне, и у них было почтиодинаковое выражение лица. Не очень-то долго я всматривалась им в глаза, новзгляд их был пронизан презрением. Как это я посмела вмешаться?

Эдуард сделал движение, чтобы снова меня взять за руку, но яостановила его:

- Не трогай меня.

Его рука опустилась, но он бросил на меня недовольныйвзгляд. Ладно, мне тоже сейчас многое не нравится.

- Ты предлагаешь помочь ему преодолеть страх? - спросилаИтцпапалотль, всем своим видом показывая, что ничего подобного от меня неожидает.

- Конечно, - ответила я.

Не знаю, у кого был более удивленный вид, но думаю, что уЭдуарда, хотя Бернардо у дверей мог бы наравне с ним претендовать на первоеместо. Олаф только наблюдал, как лиса за кроликом через большую дыру визгороди, чтобы пролезть. Нечего уделять ему внимание. Лучше всегоигнорировать. Иначе надо убить - так я решила.