Дверь подъезда хлопнула, послышался громкий топот.

А вот и наша лягушонка в коробчонке приехала: Замятин и компания. Через пару минут все начнется.

– Привет, Федорович, – свистящим шепотом поздоровался Димыч. За ним следом, не поспевая, двигалась печальная фигура участкового.

«И как это они вдвоем такой шум умудрились произвести? – подумал Булатович. – Создавалось впечатление, что Замятин прибыл не с этим несчастным сержантом, а с группой ОМОНа, жаждущей крови».

– Ну и что ты теперь шепчешь, Димуля? Вы такой грохот устроили, что, думаю, даже младенцы догадались: вот она, родная милиция, в подъезд ворвалась.

– Спешили потому что. – Замятин обиженно засопел. – Ты один, а тут вооруженный, судя по всему, убийца. Мало ли что? Кстати, вот твой ствол. – Дмитрий протянул ему пистолет.

– Спасибо. А что это у тебя группа поддержки такая жидкая? – Он кивнул на участкового, маленького, кругленького человечка с красным хлюпающим носом и слезящимися, красными глазами.

– Ну прости. В следующий раз группу «Вымпел» захвачу. А сейчас… Ты же мне совсем времени не дал, действовал в спешке. За пять минут несильно кого найти можно, и так вот человека с постели поднял, от лечения оторвал.

Судя по запаху, который заполнил лестничную площадку, лечился участковый народным средством, именуемым перцовкой.

– Да ладно, что мы, втроем с одним психом не справимся? Справимся. Ну что, командир, командуй. Начнем?

– Давай.

Дверь поддалась при пятой попытке, не выдержав мощного натиска замятинского плеча. Оставив участкового на площадке, они ворвались в квартиру.

Кивком головы приказав Димычу обследовать ванную, туалет и кухню, Булатович двинулся к комнатам. Всего в квартире их было две, одна из другой.

В первой, большой, никого. Эй, где вы там, Егор Осинцев? Выходите, что толку теперь уж таиться. Или думаете, удастся прорваться? Стоите не дыша, стараясь слиться со стенами, сжимаете рукоятку пистолета и ждете удобного момента, чтобы напасть?

Качнулась тень. Булатович развернулся и отпрыгнул в сторону. Черт, всего лишь штора качнулась, светлая, полупрозрачная штора, за ней не спрячешься. Нет, в этой комнате его нет. Димыч наверняка уже обследовал кухню и прочие порученные ему подсобные помещения вкупе с кладовками, если таковые имеются. Если бы что, уже разъяснилось – выстрелами, шумом разъяснилось бы. Но выстрелов нет, шума нет. Значит, прятаться может Егор только в той, другой, комнате. Один он там или нет? Как бы не пришла ему в голову гениальная мысль прикрыться Анечкиным телом, в заложницы ее взять. Черт возьми, а ведь, наверное, он так и сделает. Больше-то рассчитывать ему не на что, если хочет прорваться.

Булатович приник к двери, стараясь услышать хоть звук, хоть намек на звук, на ползвука. Знать бы, один он или нет, – понял бы, как действовать.

Ничего, ни шороха.

Ну, богу помолясь, приступим.

Резким ударом ноги он распахнул дверь. Боковым зрением успел выхватить фигуру в кресле. Развернулся с пистолетом наизготовку и встретился глаза в глаза с сидящей в кресле женщиной. И чуть не выстрелил от неожиданности.

Больше в комнате никого не было, только она. Красться и осторожничать больше было незачем – женщина была мертва. Он понял это сразу. По брызгам крови на светло-сером костюме, по желто-синему опрокинутому лицу, по остекленевшим остановившимся глазам.

В бога душу мать!

Булатович спрятал пистолет и склонился над убитой. Вот и все. Егора нет, сумел-таки уйти. А это, судя по всему, и есть его приемная матушка Ольга Валентиновна, детский психиатр, отличнейший специалист, мир вашему праху.

Скрипнула половица. В проеме появился Замятин.

– У меня пусто, у тебя, я так понимаю, тоже… Фу ты черт! Еще один труп. – Димыч подошел к креслу. – А он просто стахановец, этот Егор Осинцев. Шустрый мальчуган. Огнестрел?

– Нет, череп проломил, ублюдок.

– Осинцева Ольга Валентиновна?

– Наверняка. – Алексей поднялся. – Куда же он мог деться? Неужели старушка чего-то попутала?

– Могла. – Замятин почесал лоб дулом пистолета.

– Подожди… Черт! Балкон! Штора качнулась. Ну конечно! – Булатович бросился из комнаты.

Дверь на балкон была слегка приоткрыта.

– Вот и все. Так и есть.

Замятин вышел на балкон, посмотрел вниз, перегнувшись через перила.

– Оно, конечно, высоко и сложно, никаких уступов, только труба водосточная. Но теоретически возможно. Особенно если выбора другого нет.

– Он наблюдал за мной, когда я с бабулькой разговаривал. А как в подъезд мы вошли, бросился в прорыв. Точно.

– Да, ушел, считай, прямо из-под носа. Отчаянный малый. Ладно, что делать будем? Надо бригаду вызывать и порадовать наших новым трупом. И за соседкой снизу сходить, пусть опознает убитую.

Убитую опознали. Как и следовало ожидать, ею оказалась Осинцева Ольга Валентиновна. Навскидку определили и время, когда наступила смерть: приблизительно около восьми вечера в воскресенье.

Эксперты деловито сновали по квартире, по крохам пытаясь воссоздать картину преступления. Булатович сидел на кухне и курил. В сущности, можно было и уезжать. Все, что следует выяснить здесь, выяснят и без него, просеют сквозь мелкое сито контакты убитой и убийцы, выявят адреса, куда мог бы податься Егор. Нечего ему здесь делать. Выкурит сейчас последнюю сигарету, и вперед.

– Федорыч! – В кухню вошел Замятин. – Чего сидим, чего ждем? Поехали?

– Да, сейчас.

Замятин остановился у застекленного кухонного шкафчика, обозревая полки. Взгляд его остановился на банке «Амбасадора».

– Может, по кофейку сообразим. Пока суд на дело.

– Ну ты даешь! Ты бы еще водочки предложил выпить из запасов убитой.

– А что? – Замятин усмехнулся. – Можно и водочки. – Он открыл холодильник. – О, да здесь вон и коньячок имеется. Причастимся? Хозяевам-то напитки уже без надобности.

– Прекрати, Дим. – Булатович толкнул дверцу холодильника носком ноги. – Знаешь, я все-таки никак не могу понять, за каким чертом Ольге понадобилось Аню из больницы выкрадывать и к себе везти. Осинцев ладно, с ним все ясно: псих. Но Ольга? Ничего не понимаю. И потом, ну хорошо, привезла ее Ольга сюда, а дальше-то она куда делась? Если ее выкрали для того, чтобы убить, зачем было такую сложную комбинацию устраивать? Шлепнули бы в больничном парке, и все, или в палате. Ну а если не убить, а например, для выкупа, то Аня бы здесь и была.

– Может, у них еще какая-нибудь квартира есть, туда и повезли.

– Но сначала-то привезли сюда, соседка видела. Какой смысл ее сюда было тащить, если другая квартира имеется?

– Да чего ты так переживаешь? Вот найдется Соболева, сама все и расскажет: где была, что делала, зачем ее злая тетя из дурки спионерила? Проще нужно быть, Алексей Федорович. Вечно ты все усложняешь.