Господи. Это плохо, катастрофически плохо. Я только начинаю постигать, в каком мы дерьме, но одно я знаю точно: Питер ни за что не обмолвился бы обо всем этом, если бы планировал оставить нас в живых.

– Погодите, – говорю я. – Вы не можете… Послушайте, уже слишком поздно, ясно? Мы нашли квитанцию из мастерской «Дейлис» и отдали ее в полицию. Они знают, что с машиной Кэтрин происходит что-то подозрительное, и они догадаются, что вы в этом замешаны.

На секунду на лице Питера мелькает сомнение, потом он снова расслабляется.

– На той квитанции ничто не указывает на меня.

– Это факт, что вы были единственный из всей семьи, кто мог ее вести, – говорю я.

Питер с беспечным видом пожимает плечами.

– Брук взяла автомобиль и попала в аварию. Все просто.

Я не унимаюсь.

– Я только что разговаривал с мистером Коутсом. Я спросил его о вашей встрече с ним в тот уик-энд, и он сказал, что не встречался с вами. Он знает, что вы солгали.

– Я слушал каждое сказанное тобою слово, Малкольм. Ты сказал ему, что, наверное, ослышался.

– Мама присутствовала при нашем с вами разговоре об этом, – вспоминаю я, и мне неприятно отчаяние, которое слышится в моем голосе. – Она вспомнит. Она поймет, что здесь что-то не так.

– Твоя мать вспомнит то, что я ей скажу. Она удивительно покладистая женщина. Это ее ценнейшее качество.

Я хочу убить его, и, думаю, он это понимает. Он отходит на шаг и поднимает пистолет, направив его мне прямо в грудь. Я стараюсь сохранить безразличное выражение лица.

– Офицер Макналти присутствовал, когда Кэтрин сказала, что Брук, когда ночевала у вас, встречалась с кем-то из этого дома. Если не со мной, значит, с вами.

– Если тебя здесь не будет, ни у кого не возникнет повода думать, что это был не ты, – замечает Питер.

Черт. Мне хочется, чтобы Эллери вышла из транса, в который впала. Еще один действующий мозг мне сейчас не помешал бы.

– Люди станут задаваться вопросами насчет очередного убийства. Очередных двух убийств. Особенно, если это связано с вашим пасынком. Сначала лучшая подруга вашей дочери, а теперь я? Все вернется к вам бумерангом, Питер, и когда это случится, вам будет в десять раз хуже.

– Согласен, – говорит Питер. У него совершенно расслабленный вид, как будто мы болтаем о счете в бейсбольных матчах или о последних сериалах «Нетфликса». Правда, мы никогда ничего подобного и не делали. – Сейчас не лучший момент для убийства. Я вынужден настаивать, чтобы вы пошли со мной. Вниз. Сначала ты, Эллери.

Во мне бьется надежда, хотя холод в глазах Питера говорит мне, что надеяться не следует. Я обдумываю, не броситься ли мне на него, но Эллери уже выходит в коридор, а пистолет направлен ей прямо в спину. У меня нет иного выбора, кроме как последовать за ней, что я и делаю.

– Вниз, в подвал, – говорит Питер.

Он сохраняет дистанцию, пока мы втроем спускаемся на два лестничных пролета. Цокольный этаж у Нилссонов огромный, и Питер жестом направляет нас через прачечную и отделанную часть помещения, которую моя мама обычно использует для упражнений. События последних недель мелькают у меня перед глазами. Есть о чем сожалеть, и я почти не замечаю, куда мы идем, пока меня не осеняет самое большое из всех откровений. Когда это происходит, я замираю как вкопанный.

– Я не приказывал тебе остановиться, Малкольм, – произносит Питер. Рядом со мной останавливается Эллери. Я медленно поворачиваюсь, она тоже.

На лбу у меня выступает холодный пот.

– Школьное кольцо Деклана, – говорю я. – Оно было у вас. Вы бросили его рядом с телом Брук в Хантсберге.

– И? – спрашивает Питер.

– Деклан не забрал кольцо у Лейси. Оно было у нее, когда она умерла. Она не переставала его носить. Вы забрали его у нее. Потому что вы… – Я делаю паузу, выжидая его реакцию. Но его лицо не выражает ничего, кроме вежливого внимания. – Вы убили и Лейси тоже.

Потрясенная Эллери испуганно ахает, но Питер лишь пожимает плечами.

– Твой брат козел отпущения. Всегда был.

– Вы… – Эллери, не отрываясь, смотрит Питеру в лицо. Она тянет свою серебряную подвеску с такой силой, что, кажется, вот-вот сломает ее. – Вы что-то сделали и с моей тетей тоже?

Спокойное выражение лица Питера не меняется. Он наклоняется вперед и тихо шепчет что-то ей на ухо. Когда она поднимает голову, чтобы взглянуть на него, волосы падают ей на лицо. Затем Питер снова поднимает пистолет и направляет ей прямо в сердце.

– В этом твоя проблема, Питер? – Я так отчаянно хочу отвлечь его внимание от Эллери, что мой голос эхом отдается от стен подвала. – Ты путаешься с девочками возраста твоей дочери и убиваешь их, когда возникает угроза, что они тебя выдадут? Что же сделала Лейси, а? Собиралась все рассказать? – Внезапная мысль поражает меня. – Она была беременна?

Питер фыркает.

– Это не мыльная опера, Малкольм. Не твое дело, что случилось между Лейси и мной. Она перешла границу. Давай скажем так. – Он направляет пистолет на меня. – Отойдите на несколько шагов назад, пожалуйста. Оба.

Я автоматически повинуюсь, мысли роятся в голове, и я едва замечаю, что мы стоим в какой-то комнате. Она в дальнем углу подвала, до потолка заставлена заклеенными картонными коробками.

– Это единственная комната в доме, которая запирается снаружи, – говорит Питер, сжимая свободной рукой край двери. – Удобно.

Он захлопывает дверь до того, как я успеваю среагировать, комната погружается во тьму.

Секунду спустя я уже стою у двери, сначала кручу дверную ручку, потом колочу в дверь с такой силой, что острая боль пронзает ушибленные ребра.

– Ты не можешь просто оставить нас! – кричу я сквозь толщу дерева. – Люди знают, что Эллери здесь. Ее бабушка привезла ее сюда!

– Я помню, – говорит Питер. Слышно, как что-то тяжелое тащат по полу, и я прекращаю стучать, чтобы лучше слышать. – Ты знаком с тем, как работает переносной электрогенератор, Малкольм? – Я не отвечаю, и он продолжает: – Его никогда нельзя включать внутри дома из-за углекислого газа, который он выделяет. В замкнутом пространстве, как это, он убивает быстро. Не знаю точно, как он включился, но… о, ясно. Может, вы с Эллери случайно об него ударились, пока находились здесь, занимаясь неизвестно чем. Мы этого никогда и не узнаем.

Сердце у меня уходит в пятки, и я снова кручу ручку.

– Ты же закрыл нас здесь, Питер! Они поймут, что это был ты!

– Через некоторое время я вернусь и открою дверь, – небрежно произносит Питер. – Хотя, боюсь, я не смогу остаться здесь надолго. Не захочу встретить такую же участь. Кроме того, мне нужно съездить в универсам. У нас закончился попкорн. – За дверью слышится гудение, и Питер повышает голос. – Я бы мог сказать, что был рад нашему знакомству, Малкольм, но, если совсем честно, ты с самого начала был помехой. Принимая все во внимание, получилось очень удачно. Прощай.