Оно заговорило. И счастье – снизошло!

Вслух я этого не сказала.

– Ну и отлично. Тогда давай ложиться спать, а завтра с утра я приготовлю оладьи с вареньем. Будешь? Или лучше овсянку? Тоже с вареньем?

Опять заминка.

– Буду.

Я не стала уточнять – что. Приготовлю оладьи. И вообще – чего сейчас от парня требовать. Не рехнулся бы – уже радость!

– Спальня – там. Устраивайся, я пошла переодеваться.

И только в ванной до меня дошло. Кто тут тормоз? Я – стоп-кран! Спать-то нам придется в одной постели. Я восприняла это совершенно нормально. Я-то точно знаю, что это – по-дружески. А Шарль?

Дура.

Это я могу спокойно спать рядом с мужчиной. После Даниэля мне никто (точно никто? Я сказала – НИКТО!!!) не нужен. Вон, когда мы мой день рождения отмечали, вообще все нахрюкались так, что я себя с утра нашла между Надей, Валентином и Константином. Вампиры успели выместись до рассвета, но по-моему, они тоже были пьянущие в хлам. И что? Все равно все было по-детски невинно! Максимум – ребята с девчатами потискались в кустиках.

И рядом с Шарлем я могу спать абсолютно по-братски.

А теперь надо объяснить это Шарлю.

Нарыв прорвался раньше, чем я думала.

Когда я вошла в спальню, я обнаружила Шарля, стоящего на коленях на кровати… эээ, в голом виде и почти в полной боевой готовности. Пришлось срочно отвернуться.

– Оденься, пожалуйста.

– Зачем? – в голосе оборотня звучало удивление. – Или ты любишь в одетом виде? Раздевать?

Я стиснула кулаки.

– Я вообще никак не люблю. Оденься. Я не могу разговаривать с голым мужчиной.

– А покупать его, как вещь?! Любишь?! Да?! – вдруг прорвало Шарля. – Ты меня получила в полную свою собственность! Теперь можешь делать, что пожелаешь! Мне это достаточно понятно объяснили… Хозяйка!

Последнее слово он вообще выплюнул, как пощечину.

– Ты – оделся? – резко спросила я.

Зашуршала ткань.

– Да.

– Тогда слушай! – я резко развернулась к нему. – Я тебе – НЕ ХОЗЯЙКА. НЕ госпожа. И ты мне НЕ собственность. Мне стало просто тебя жалко! И все! Честно сознаюсь – я бы побоялась связываться с Альфонсо просто так. Ради тебя я не стала бы ломать копья. Но он напал первым – и я решила сделать доброе дело – дать ему по ушам и одновременно забрать тебя. И ни на что я не претендую. Отъешься, отоспишься – и подыщем тебе какую-нибудь работу. Мечислав и подыщет. Я ему скажу. Сюда я тебя привезла, только чтобы не ломать игру. Типа я тебя получила для личного пользования – вот и пользуюсь. Да и Альфонсо здесь до тебя не доберется. И другие вампиры. Вряд ли ты мечтаешь их видеть – сейчас. А спим мы вместе только потому, что у меня даже надувного матраса в доме – нет. Нет – и все тут. И обыкновенного – тоже. Или тебя выселить на коврик перед порогом?! Если ты собираешься ко мне приставать, я так и сделаю. Только скажи.

Шарль глядел на меня огромными, почти квадратными глазами невероятного, красновато-лилового цвета, цвета грозового закатного неба.

– Ты не лжешь… Так ты – не…

– Я – не. Если чуешь, что я говорю правду – сам должен это понимать. Я просто освободила тебя от Альфонсо, не желая для себя никакой выгоды. Вообще никакой. И ты – свободен в своей судьбе.

Несколько секунд, пока полудракон переваривал мои слова, в комнате царила тишина. А потом, словно из него выдернули невидимый стержень, Шарль разрыдался.

Странное зрелище представлял собой здоровенный мужчина шириной в две меня, стоящий на коленях посреди типично женской кровати с цветными подушечками – и рыдающий в три ручья. Он даже не закрывал лицо ладонями. Пальцы вцепились в покрывало, проделывая в нем дыры, волосы упали, закрывая лицо, плечи тряслись, из горла рвались какие-то хриплые звуки…

Я вздохнула. Ну как есть – истерика. Ладно. Зато дядя Кондратий в гости не явится. Пусть поплачет. Это тоже полезно.

Я села рядом на край кровати, протянула руку и коснулась плеча Шарля. Несмело погладила его по волосам.

– Ну что, что ты… все хорошо, я рядом, ты среди друзей… Никто тебя больше не обидит, не тронет… Альфонсо ушел из твоей жизни, как кошмарный сон…

Когда разговариваешь с больным животным, важны не слова, а тон. Мой тон оказался – подходящим. Шарль сгреб меня в охапку, как плюшевого мишку, уткнулся лицом мне в плечо – в веселенькую голубую пижамку с жирафами – и разревелся еще сильнее. Я его не останавливала. Просто говорила какие-то утешительные глупости, что все закончилось, все в порядке. Все будет теперь хорошо, он же не сломался, он выдержал, и Альфонсо ушел, его больше нету, и больше не будет, а если попробует вылезти, мы его просто убьем, а если и не убьем, то так отпинаем, чтобы он никогда в своей загробной жизни даже и не…

И гладила его по волосам единственной свободной рукой.

Шарль стискивал меня, крепко-крепко – и рыдал. А я говорила что-то, успокаивала его, заверяла, что Альфонсо никогда больше не будет в его жизни… и вдруг вспомнила свои ощущения, когда я и Альфонсо… когда из меня выглянул Зверь.

Господи, ЗА ЧТО?!

Я ведь помнила всё. До последнего мгновения. Помнила вкус и запах страха Альфонсо. Помнила ощущение его ужаса на самом кончике языка. Помнила восхитительную податливость его ауры под моими когтями – и как мне нравилось играть с ними…

Помнила все ощущения Зверя. Моего Зверя. Зверя – с человеческими – моими, черт возьми, глазами!

И это было самым страшным!

Он наслаждался.

Наслаждался каждой секундой своей власти. Каждым мигом.

Каждой капелькой страха вокруг себя. Каждой…

Ему нравилось, как дрожат и бледнеют оборотни. Как замирают, словно в присутствии (а почему – словно?! Так оно и есть!) крупного хищника, вампиры! Как напрягается под когтями жертва.

И Зверю понравилось бы все, что он мог проделать с Альфонсо.

А мог он многое.

Я не шутила насчет крыс и червей. Ни минуты не шутила.

ОН мог бы это проделать.

Я могла бы это проделать.

Страшно было смотреть правде в глаза, но…

Этот Зверь – часть меня.

Страшная, мерзкая, безумная часть меня! Часть, которую можно ненавидеть, давить, прятать, бояться… но вот только вытравить ее не получится!

Неужели я действительно такая?

Страх, безумие, паника, зло, боль и кровь…

Зверь мечтает сеять все это. И я боюсь. Боюсь, потому что понимаю – он может. Говорят – бодливой корове Бог рог не дал! Я бы с удовольствием обменяла все мои рога на дополнительное вымя! Ей-ей!

Но…