радостно оборачиваюсь на Даню, ужасно обрадованная, что он меня, наконец, нашел! Секунду изучаю его лицо и выпаливаю:

– Нам надо поговорить!

– Нам надо поговорить!

Говорим одновременно. Но с совершенно разной интонацией.

Может, виной тому знатно помятый нос? Что же с ним приключилось, Господи!

Я испытываю одномоментное облегчение от осознания, что он не просто так меня игнорировал, что где-то там страдал, пока и я страдала. А потом меня затапливает чувством жалости. Бедный. Выглядит не очень.

Я тянусь рукой к лицу, он перехватывает запястье на подлете и крепко его сжимает.

Меня обдает таким холодом его взгляд…

А вот сейчас не поняла.

– Лизочка, как хорошо, что наконец тебя поймала! – весело трещит подоспевшая Лидия Сергеевна.

Нет, это я ее поймала!

– И Даня! Вы помирились, как чудно. Я же говорила, он хороший мальчик, просто ему нужно время.

– Что? – поворачиваюсь на эту безумную женщину. Что она несет, боже. Может, уже пора на пенсию, старческий маразм поджидает за углом?

– Зачем ты всем сказала, что отец я, Лиза? – вклинивается все еще удерживающий мою руку Даня.

– Ой, пропустите нашу парочку сфотографироваться! – кричит на весь пляж наш эйчар. Кажется, уже знатно поднабравшийся.

– Не надо, – осаживаю ее и оборачиваюсь к Дане. – Ты о чем вообще?

– Зачем вообще соврала про…

– Идемте, идемте, – не слушая нас, Лидочка Сергеевна вцепляется в мое платье и тянет к арке с лебедями.

– Да не хотим мы фотографироваться, – пытаюсь вырваться одновременно из двух цепких рук.

– Давайте запечатлеем нашу первую семейную ячейку в компании! Сердца, соединенные корпоративным духом! – не успокаивается разошедшаяся не на шутку Лидия Сергеевна. Господи, отберите у нее кто-нибудь шампанское!

– Лиза, нам надо поговорить! – бушует с другой стороны всегда спокойный Килиманджаро.

– Да я пытаюсь! – наконец, вырываю платье из рук на удивление сильной женщины. – Пошли! – упираюсь руками в широкую грудь.

– Улыбаемся! – возле ног падает чувак с камерой и несколько раз щелкает затвором.

Уверена, это будут незабываемые кадры. Таких гримас фотограф на корпоративах еще не ловил.

– Ну что же вы! Не надо снова ссориться, – на всю честную голосит эйчар. Вокруг собралась приличная толпа коллег, и все с удовольствие прикладываются к вину, хлебу и зрелищам. – Кстати, Лизочка, я хотела тебя спросить о Диночке. Она мне позвонила сегодня, я, честно говоря, ничего не поняла.

– Лиза, почему ты соврала, что беременна! – не выдерживает Даня.

Повисает густая тишина. Рот захлопывается даже у Лидочки Сергеевны, так громогласно мой тихий айтишник сейчас рычал.

Стоп, то есть, до него, наконец, дошло?

– Как не беременна? – оживает статуя эйчара.

– Я не беременна, – подтверждаю ей в лицо. – Не беременна! – кричу уже коллегам. Хотя тут большая половина мной уже оповещена. – И никогда не была!

– Но как же?

– Лидия Сергеевна, я у вас хотела спросить: как? Как все узнали о том, чего нет и не было? А тебе, – тычу пальцем в ошалевшего мужика. – Я раз сто пыталась это сказать! Пришел тут сцены устраивать! – срываюсь с цепей. Надо было сначала клубничку съесть, а потом уже пузырьками баловаться, речевой предохранитель слетел к чертям и валяется в овраге. – Сам где-то услышал, сам поверил, сам использовал!

По толпе вокруг нас прокатывается возмущенное «Ах!»

– Не в том смысле, – зачем-то объясняю собравшимся. Злюсь, но хочу спасти репутацию одного жирафа.

– Но как же тошнота, – подсобрав аргументы в своей голове, врывается в мой диалог гениальный эйчар.

– Да я накануне литр текилы в себя влила! А тут ваши кофетки…

– Лена видела, как ты витамины для беременных покупаешь, – вытаскивает новую карту начальник отдела по работе с персоналом.

Господи, я и забыла уже.

– Да это… – скольжу взглядом по толпе выискивая Соньку. Не нахожу, но подставлять ее не собираюсь. – Не себе покупала. Знакомой.

– А он отказывался алименты платить, я в лифте слышала, – присоединяется к подружке наш главбух.

– Чего? – оборачиваюсь на Даню. Он сам шокирован таким поворотом событий. – Не было такого.

– Было, я все слышала.

– Мне кажется, тут целая шпионская сеть раскинулась, Дань, – снова оборачиваюсь на парня.

– Пошли, – хватает меня за руку и целеустремленно утаскивает с пляжа. Через толпу расступающихся коллег, музыкантов, затихших во время представления. Оставив позади шумный гвалт коллег, прямиком к столу с шампанским. – Я за рулем, но трезвым все это не вывезу, – говорит приглушенно, берясь за бокал.

– Я уже не очень трезвая, но тоже не вывожу, – хватаю соседний бокал и наполовину осушаю.

– Тебе не стоит… Ах да, – вспоминает главный факт сего вечера и тоже присасывается к игристому. – Никак не уложится в голове.

– Когда до тебя дошло, что я не беременна? – опираюсь на стол позади и устремляю взгляд на террасу, где музыканты начали играть что-то повеселей.

– До меня не дошло, – усмехается Даня себе в бокал. И тоже смотрит на двигающуюся под оживленную музычку за стеклом толпу. – Аленка рассказала.

– Коза. А я думала, мы с ней подружимся. Пыталась же тебе нормально рассказать. Столько раз.

– Ну, в ее оправдание, она не думала, что раскрывает страшную тайну. Просто позвонила сегодня по своему учебному делу, слово за слово, и выдала, будто я уже всё знаю. А я не знал.

– А с носом что?

– Получил за тебя, – хмыкает, отставляя бокал.

– За меня? – удивленно оборачиваюсь к нему.

– От друга своего. Твоего тайного фаната.

– Кирилла? – не верю. Хотя, если вспомнить его сбитые костяшки… – Почему из-за меня?

– Потому что, как и все в этом гребаном змеином логове он думал, что ты от меня беременна, а я морожусь, как последний козлина, – устало произносит он. – Знала бы ты, как меня песочил Тарелкин на пару с Медведевой. Почти час вели со мной воспитательную беседу на тему этики и семейных ценностей. Я тогда так рассердился на тебя. Был уверен, ты всем сказала, что я папаша. Потом Кир мне вмазал ни с чего, и я полдня в травме просидел.

– Поэтому мне не отвечал?

– Раздумывал.

– Думал, я психичка неуравновешенная?

–