Тень сочувствия скользнула по лицу Кэт.

– Ах, мама, это звучит так…

Атмосферу в комнате пронзил скрип. И через секунду Фурия поняла свою ошибку. Библиомантика высокой интенсивности исходила совсем не от миссис Марш.

Тонкая книга на секретере, рядом с письмом от семьи Химмель, накалилась и рассеялась в воздухе, а перед рамой с фотографиями возникли две фигуры. Казалось, что это какие-то неодушевлённые негативы – два человеческих силуэта, вначале тёмные и полые, они за считаные секунды наполнились жизнью.

Молодой человек и девушка, оба светловолосые, рослые и спортивные, если и достигшие совершеннолетия, то совсем недавно. Они были лишь на пару лет старше Фурии.

Мать Кэт изумлённо вскрикнула и опрокинула фарфоровый чайник. Со звоном посыпались осколки, а кипяток хлынул на паркет.

– Кэт! – воскликнула Фурия.

Она вскочила и дёрнула подругу к себе, подальше от вновь прибывших, которые как раз, ловко пружиня, поднимались с корточек. У обоих, видно, за плечами было уже немало прыжков, раз они умели так элегантно приземляться. До сих пор образцами для Фурии в этом деле служили лишь Изида и Саммербель.

Молодой человек огляделся, и ему потребовались ничтожные доли секунды, чтобы оценить всех присутствующих и опасность, возможно, исходящую от них. Глаза его поблёскивали заносчивой весёлостью, постепенно передающейся уголкам его рта.

Лишь мимолётно скользнув по юноше, взгляд Кэт впился в голубые глаза девушки, стоявшей рядом. Обоих нежданных гостей объединяло бросающееся в глаза сходство. «Брат с сестрой», – решила Фурия. Он казался старше, может на год-два.

Девушка с ехидной улыбкой ответила на поражённый взгляд Кэт.

– Каталина… – начала она с фальшивым дружелюбием.

– Рашель, – ответила Кэт.

Именно этой-то передышкой и воспользовалась Фурия, чтобы извлечь из куртки свою сердечную книгу.

– Давно пора, – прокрякала петушиная книга, раскрываясь у Фурии в руках.

– Ты что, серьёзно? – спросил юноша со скучающим вздохом. Его сердечная книга была уже раскрыта.

Фурия расщепила страничное сердце. Но недостаточно быстро.

Встречные импульсы Фурии и Фейта сбили обоих с ног. Фурию откинуло через порог библиотеки. Книжные ароматы мгновенно наполнили всё её существо новой силой. Фейт Химмель, – его Фурия знала по фотографиям, – налетел на секретер. «Хроника дома Лоэнмут» грохнулась вместе с остальными подарками на пол. Полдюжины фотографий в раме слетели со стены. Стекло разбилось, и Фейт выругался. Рашель повернулась, переведя глаза с Кэт на Фурию, как раз поднимавшуюся на ноги в соседней комнате между стеллажами. У распахнутой двери неистовствовали крошечные искорки пламени – вспыхивали и гасли, не успевая нанести ущерба.

– Посмотри-ка! – сказала Рашель с едва ощутимым немецким акцентом. – Да это ведь девочка из Хей-Кастл.

Академия шла за Фурией по пятам, подобравшись к ней ближе, чем она предполагала. Это означало, что опасность грозила не только ей, но и Пипу. А с ними и Пасьянсу, каллисте, Замзе и всем-всем экслибрам в резиденции.

Клюв забился обратно в обложку сердечной книги, но Фурия слышала, что она что-то тихонько бурчит себе под нос. Так сердечная книга поступала по привычке каждый раз, когда перед Фурией стояла нелёгкая задача.

Глянув поверх тлеющих скрижалей в страничном сердце, она направила на Рашель Химмель удар, каким во время тренировок взрывала камни на мостовой. Рашель уклонилась от волны, чуть ли не приплясывая, и в танце приблизилась к Кэт. Её брат выпрямился справа от Рашель. На его лице было написано, что второй раз его не обмануть.

– Что вам нужно?! – крикнула Кэт Рашели, хотя ответ ей был и так известен.

– А ты пошевели мозгами, – ответила Рашель.

Фурия не знала, как они напали на их след, но допускала, что знакомство Рашели с Кэт сыграло свою роль. Наверное, Химмели установили слежку за домом и выжидали, когда Кэт объявится у своих родителей.

– Вы пойдёте с нами, – объявил Фейт.

Рашель опять заулыбалась:

– Читайте мелким шрифтом: «Иначе вам крышка!»

– У тебя что, не все дома? – накинулась на неё Кэт.

Судя по всему, в таком тоне девушки разговаривали друг с другом во время своей последней встречи несколько лет назад. «Наверное, в школе, – предположила Фурия, – в интернате для детей авторитетных лиц Академии».

Рашель поморщилась:

– Мы никогда не были друзьями, Кэт. Что же мне может помешать следовать интересам моей семьи?

– И это предмет твоего беспокойства? Интересы вашей семьи?

Фейт усмехнулся:

– В настоящий момент скорее вашей семьи! – И с этими словами он метнул заряд мимо Кэт прямо в её мать, который отбросил её в коридор.

– Мама! – Кэт кинулась к двери. – Она же вам ничего не сделала!

– Но собиралась, – бросил в ответ Фейт. – Твоя мамочка хотела прийти тебе на помощь, а я удержал её от большой-пребольшой глупости. Думаю, она не захочет препятствовать карьере своего супруга. – И повысив голос, добавил: – Не так ли, миссис Марш?

Кэт ринулась в коридор. Тогда Рашель обратилась к Фурии.

– Назови своё имя! – потребовала она от незнакомки.

Сияние из распахнутой сердечной книги озарило черты лица Рашель: высокие скулы и тонкие губы, казавшиеся при таком освещении почти бескровными.

Фурия открыла было рот, но, вместо того чтобы ответить, призвала к себе на помощь книги с полок. Сотни книг сорвались со своих мест и, паря по всей комнате, образовали вокруг неё круглый бастион – вращающийся панцирь из фолиантов. Некоторые ещё в полёте раскрылись, и в недрах этого книжного торнадо расщепилось несметное множество страничных сердец. Свет изливался во всех направлениях.

В ярости Фейт приготовился к нападению. Рашель попыталась его удержать:

– Нет! Подожди!

Но он не слушал сестру. Волна жара прокатилась через гостиную в библиотеку, по дверной коробке вновь забегали мелкие язычки пламени. На этот раз они слегка опалили часть обоев, но на летающие книги, вьющиеся всё быстрее и быстрее вокруг Фурии, не перекинулись. Ей пришлось следить за тем, чтобы отдельные книги друг с другом не сталкивались, а это требовало от неё гораздо больше внимания, чем ей хотелось бы, – она казалась самой себе жонглёром, пытавшимся удержать в воздухе бесчисленные шары. Долго ей так не продержаться.

Её идеей было – сложить силы всех страничных сердец, не повреждая при этом книги, что и в более спокойных обстоятельствах представляло собой очень трудную задачу. Тем не менее она пошла на риск, надеясь, что безрассудство не заведёт Химмелей так далеко, чтобы уничтожать книги.