Она со вздохом пожала плечами, позволив ему пройти вперёд, и оба начали протискиваться в глубину помещения, утопающего в дыму.

Четверть часа спустя Лоренцо Фрагассо посвящал Финниана и Саммербель в текущее положение вещей. Они внимательно выслушали маленького темноволосого человечка, который представил им краткий обзор дел Академии и свежих событий в гетто.

Лоренцо был щуплым, тщедушным экслибриком с лицом, которое забываешь уже через несколько мгновений после встречи. При создании его образа автор, вдохнувший в него жизнь своим пером, затратил не больше сил, чем при описании какого-нибудь предмета интерьера. В книге Лоренцо был статистом, который по каким-то причинам получил имя, но внешность его осталась запечатлённой лишь несколькими штрихами.

Надвигается что-то грандиозное, – сообщил он, – и, судя по слухам, сопротивление – самая незначительная проблема Академии.

– Что я говорила? – Глаза Саммербель сузились. – Они даже всерьёз нас не принимают.

– Это не так, – возразил Лоренцо голосом, прозвучавшим совершенно бесцветно, под стать безликому гулу голосов в пабе. – У них просто есть дела поважнее, чем гоняться за парочкой бунтовщиков, которые, не задумываясь о последствиях, делают своим врагом могущественнейшего преступника Либрополиса. И о чём вы только думали, когда взялись тягаться с Мардуком?

Финниан ахнул:

– Стало быть, эта весть уже распространилась?

– Мардук назначил вознаграждение за вашу поимку и пол-Либрополиса загадил листовками с вашими фотографиями. Все только об этом и говорят. Ходят самые невероятные слухи о том, почему сопротивление объявило войну такому человеку, как он. Большинство, правда, сходится на мнении, что вас одолела мания величия. А Академия почивает на лаврах и ждёт, когда он вас прикончит. Ей даже не придётся марать ручки.

Обидно было себе признаваться, что они угодили в самую настоящую ловушку. Уже несколько месяцев назад за некоторых из них было назначено вознаграждение, и самое крупное – за Финниана и Изиду. Но большинство жителей гетто даже и не рассматривали возможность выдачи кого бы то ни было ненавистной Академии. Однако всё обстояло совсем иначе, если дело шло о Мардуке, – с ним и его прихвостнями лучше не ссориться, и никто не находит ничего зазорного в том, чтобы оказать ему услугу.

Финниан оглядывал кабак, рассматривая лица присутствующих на предмет старых знакомых, ведь они могли узнать его, несмотря на капюшон. В «Книжный обрез» продолжали стекаться завсегдатаи. Даже стоячих мест, удалённых от стойки, становилось всё меньше, вскоре посетители уже толпились между столиками.

– А что с Изидой Пустотой? – спросил Финниан. – Тебе что-нибудь удалось о ней разузнать?

– Она была в Либрополисе. Не в гетто – её видели снаружи, в городе.

– Ну и…

– Больше ничего. – Лоренцо придвинул к Финниану через стол скомканный обрывок бумаги с двумя названиями улиц. – Здесь она якобы объявлялась. – На пальце, которым он указал на одно из названий, под ногтем красовался кровоподтёк. – Здесь она вошла в дом. Но она была бы сумасшедшей, если бы всё ещё там ошивалась. Если ты меня спросишь, я отвечу: это одно из тайных укрытий для агентуры.

– Надёжный дом?

Лоренцо захохотал.

– Похоже, не очень-то надёжный, раз нам о нём известно, а?

– И это всё? – вмешалась Саммербель. – Две улицы?

Экслибр сверкнул на неё глазами, готовясь к спору:

– Можешь, если хочешь, ещё чуток порасспрашивать, малышка. Авось отыщется кто-то, кто знает побольше.

На мгновение Финниан испугался, что сейчас Лоренцо обратится во что-то малоаппетитное. Непременно со слизью и бородавками.

Но Саммербель взяла себя в руки и перевела разговор на другую тему.

– Это грандиозное дело, – начала она, – новая угроза, о которой ты говорил… Что это такое, поточнее?

– Поточнее никто не знает. – Экслибр сделал обстоятельный глоток пива. На этикетке бутылки было написано: «Напиток башковитого книготорговца» – одна из любимых марок в убежищах. – Якобы снова объявились чернильные поганки.

– В городе?

В знак согласия Лоренцо замычал.

– В одном из районов на окраине устроили хорошенькую заварушку, много убитых, а поймать никого не поймали. Но очевидцы клянутся, что всё это – дело рук поганок. И так было не раз. Похоже, они прицепились к каким-то неопытным библиомантам, там, между страницами мира. Ну, в общем, о чём народ только не болтает! Академии известно наверняка побольше, но она, естественно, держит информацию в секрете, чтобы не создавать паники.

Слухи о чернильных поганках всплывали всё снова и снова. В обычном мире людям мерещатся неопознанные летающие объекты, в убежищах – чернильные поганки. Большинство свидетельств были игрой воображения желающих прихвастнуть. Снаружи, в пустоте, то там, то сям наблюдали отдельные экземпляры, но для них было несвойственно следовать за библиомантами в убежище. Если только кто-то не прихватывал их с собой намеренно и не открывал им портал.

Финниан перевёл взгляд на вход в другом конце паба, и теперь ему показалось, будто пространство сузилось, стены тесно сошлись друг с другом. Серый дым обволакивал множество столиков, и, кто за ними сидел, разглядеть было невозможно. Мужчина в широкополой фетровой шляпе и потёртом сюртуке ходил с места на место, раздавая листки, на которых было написано: «Сезонный бой петушиных книг. Кожа – в клочья, прочь листы! Книга, зубы покажи!»

– Настоящий поэт! – заметила Саммербель.

Финниан скомкал листок:

– Подонки!

Лоренцо бросил на него весёлый взгляд:

– Это всё честные люди, которые с Академией не хотят иметь ничего общего.

– Честные люди? Ты в этом уверен, Лоренцо? Есть ли какая-нибудь причина, почему ты с нами назначил встречу именно здесь?

Лицо экслибра исказилось, словно Финниан наградил его пощёчиной.

– А оскорблять напрасно не надо. Я твоего недоверия не заслужил.

В тревоге Саммербель посмотрела через плечо:

– Библиоманты – там, у стойки, – собираются уходить.

Сквозь дым Финниан разглядел лишь расплывчатые очертания фигур, двинувшихся в сторону выхода.

– Это хорошо или плохо?

– А… эти-то? – Лоренцо ткнул подбородком в фигуры. – С агентурой они не имеют ничего общего, если вас это беспокоит.

– Точно?

– Точнее не бывает. Это книжные контрабандисты, и им совершенно неинтересно, чтобы Академия их схватила за шкирку.

– Они работают на Мардука?

Лоренцо осклабился:

– Всякий, кто здесь зарабатывает, так или иначе работает на Мардука, по крайней мере время от времени. И ты знаешь это так же хорошо, как и я.