производственную структуру. Массовое производство означало массовый рынок, но массовый рынок не обязательно означал, что все будут покупать одинаковые автомобили одного цвета. GM понял это раньше Ford, и в то время как Ford продолжал предлагать Model T всем, независимо от их вкусов и потребностей, GM начал использовать свою гибкую производственную структуру, чтобы предлагать более универсальные модели.

 

Неполное новое видение

Видение предпринимателей среднего рода, которые привели в движение ранний этап британской промышленной революции, было основано на повышении эффективности, чтобы снизить затраты и получить больше прибыли. Амбициозных предпринимателей мало волновало, как это отразится на людях "низшего сорта", которых они нанимали на работу. Прибыль играла центральную роль и для промышленников американской системы, и ранние этапы индустриализации страны были связаны со значительным ростом неравенства, поскольку такие промышленники, как Эндрю Карнеги в сталелитейной промышленности и Джон Д. Рокфеллер в нефтяной, внедряли новые технологии, доминировали в своих отраслях и сколотили огромные состояния.

Многие из этих промышленных магнатов враждебно относились к рабочим, которые хотели организовать профсоюз. Например, Эндрю Карнеги применил насилие против членов профсоюза во время забастовки в Хоумстеде в 1892 году.

Тем не менее, несколько промышленников признали, что в эпоху электричества более кооперативные отношения с рабочим персоналом и населением будут выгодны для компании. Генри Форд также был пионером в этом деле. Наряду с пятидолларовым рабочим днем, компания ввела пенсионную программу, другие удобства и ряд льгот для семей, сигнализируя о намерении поделиться частью значительной прибыли, которую она получала от новых технологий и массового производства автомобилей.

Форд не руководствовался альтруизмом. Он принял эти меры, потому что считал, что повышение заработной платы снизит текучесть кадров, ограничит забастовки, предотвратит дорогостоящие остановки конвейера и повысит производительность. Многие ведущие компании последовали его примеру, внедряя свои собственные версии политики высокой заработной платы и программ по улучшению условий труда. Александер кратко изложил суть нового подхода, утверждая, что "если в первой половине истории Соединенных Штатов экономическую жизнь характеризовали laissez faire и интенсивный индивидуализм, то теперь акцент смещается в сторону добровольного принятия социальных обязательств, подразумеваемых в направлении экономической деятельности, национальных и международных и совместных усилий в общих интересах".

Другим человеком, выкристаллизовавшим это видение, был американский экономист Джон Р. Коммонс, который выступал за тип "капитализма благосостояния", при котором рост производительности принесет пользу работникам на основе лояльности и взаимности между работодателями и работниками. По мнению Коммонса, концентрация на снижении затрат за счет работников была проигрышным предложением.

Тем не менее, этот тип капитализма благосостояния должен был остаться не более чем стремлением, если не произойдут институциональные изменения, позволяющие рабочим организовываться и осуществлять противодействующие силы. Это начало происходить после Великой депрессии, и первоначально далеко от Соединенных Штатов.

 

Северный выбор

Великая депрессия началась с резкого падения цен на акции в США в 1929 году, уничтожив половину стоимости фондового рынка в течение нескольких месяцев. Это привело к остановке сначала американской, а затем и мировой экономики. К 1933 году ВВП США упал на 30 процентов, а безработица достигла 20 процентов. Повсеместно происходили банкротства банков, уничтожавшие сбережения людей.

Шок от обвала фондового рынка и вызванного им экономического хаоса был ощутимым. Ходили слухи, что биржевые брокеры выпрыгивали из окон высотных домов, когда рынок рушился. Позже выяснилось, что это было не совсем так. Когда главный судмедэксперт Нью-Йорка изучил данные, он обнаружил, что в октябре и ноябре 1929 года число самоубийств снизилось по сравнению с прошлым годом. Даже если то, что финансисты бросались на бетонный тротуар, было преувеличением, макроэкономическая трясина, в которой оказалась страна, таковой не являлась.

Хотя экономические проблемы зародились в Соединенных Штатах, они быстро распространились по всему миру. К 1930 году большая часть Европы находилась в состоянии резкого экономического спада. Разные страны по-разному реагировали на экономические трудности, что имело различные политические и социальные последствия. Германия уже была охвачена политической поляризацией: несколько правых партий пытались ограничить возможности социал-демократов по управлению страной. Законодатели не придумали комплексных мер, а некоторые из их политических реакций еще больше усугубили кризис. Вскоре промышленное производство Германии оказалось в состоянии свободного падения, упав до чуть более половины от уровня 1929 года, а безработица достигла более 30 процентов.

Экономические трудности и некомпетентность, а в глазах многих и равнодушная реакция на политику, подготовили почву для почти полной потери легитимности устоявшихся партий и подъема Национал-социалистической (нацистской) партии. Нацисты были не более чем периферийным политическим движением, получив всего 2,6 процента голосов на выборах 1928 года до начала Депрессии. Их доля голосов резко возросла на первых выборах после Депрессии и достигла 37,3% в июле 1932 года. В ноябре 1932 года нацисты потеряли позиции, но все же набрали 33,1 процента голосов, а в январе 1933 года Адольф Гитлер стал канцлером.

Аналогичная динамика наблюдалась и во Франции, которая также пережила изнурительный экономический спад, непоследовательные и неэффективные политические меры, а также приход к власти экстремистских партий, даже если демократически избранное правительство держалось.

Реакция в маленькой и экономически все еще отсталой стране Швеции была совершенно иной. В конце 1920-х годов экономика Швеции была преимущественно сельскохозяйственной, примерно половина населения занималась фермерством. Полное всеобщее избирательное право было введено в стране только в 1921 году, и промышленные рабочие обладали ограниченной политической властью. Однако партия, представлявшая их интересы, - Шведская социал-демократическая рабочая партия (САП) - имела одно важное преимущество. Еще в конце девятнадцатого века руководство партии осознало необходимость реформирования шведских институтов. Для достижения этой цели партия должна была прийти к власти демократическим путем, что означало отход от марксизма, и ее руководство стремилось сформировать коалицию с сельскими рабочими и средним классом. Как утверждал в 1886 году один из самых влиятельных лидеров партии Хьялмар Брантинг, "в такой отсталой стране, как Швеция, мы не можем закрывать глаза на то, что средний класс все больше играет очень важную роль. Рабочий класс нуждается в помощи, которую он может получить с этой стороны, так же как средний класс, со своей стороны, нуждается в рабочих, стоящих за ним, чтобы быть в состоянии выстоять против [наших] общих врагов".

После начала Великой депрессии SAP начала кампанию за активную политическую реакцию, которая включала как макроэкономическую (увеличение государственных расходов, повышение заработной платы в промышленности для поддержания спроса и экспансивная денежная политика путем отказа от золотого стандарта), так и институциональную (создание основ для последовательного распределения прибыли между трудом и капиталом, перераспределение через налогообложение и программы социального страхования).

Для достижения этой цели партия начала поиск партнеров по