— Нет. Просто напитаю тело энергией, и он на время оживет, — ответил я и взмахнул рукой, активируя плетение.

Секунду ничего не происходило. А затем мертвец внезапно открыл мутные глаза, дернулся, а потом резко сел, хрустнув суставами. Уставился на меня и защелкал зубами, будто разминая челюсть. В зрачках покойника загорелись багровые угольки.

— Искупитель меня защити! — послышался испуганный голос Беловой.

— Да, зрелище не из приятных, — согласился Иванов и уверенно завел девушку себе за спину.

Обрадовался такому повороту только Боткин. У лекаря-прозектора от счастья засветились глаза. А на лице расплылась глупая, но довольная улыбка. Сейчас Петр Ильич выглядел словно ребенок, который, наконец, получил игрушку, о которой так долго мечтал. Казалось, учёный муж вот-вот пустится в пляс. И в этот момент я понял, что Петр Ильич и правда любит свою работу.

— Сегодня тридцатое июня, — начал говорить на диктофон Боткин и я заметил, как сильно трясутся руки прозектора. — И сегодня я наблюдаю поистине удивительный случай. Передо мной на столе прозекторской лежит неопознанный труп. Носитель силы синего цвета, криомастер. Факт смерти зафиксирован мной вчера в полдень. Но сейчас покойный подаёт признаки жизни… точнее, осознанного существования.

Прозектор подошёл к ожившему мертвецу, осторожно взял его за запястье, и произнес:

— Кожные покровы холодные, пульс отсутствует.

Мертвец никак не отреагировал на это действие со стороны прозектора. Он обвел глазами свое обнаженное тело и будто вспомнив о чем-то, прикрылся углом простыни. А потом просипел:

— Говори, некромант. Здесь холодно. Неуютно.

— Как тебя зовут? — начал я допрос.

— Василий Тихонов.

— Цвет силы?

— Синий. Ранг мастер, — послушно произнес мертвец.

Голос его был сухим, словно говорящий был простужен.

— Мертвец отвечает на вопросы, — произнес в диктофон Боткин. — Он сказал, как его зовут, и назвал цвет силы. Эти данные совпадают с отчетом.

— Вы убили девочку и похоронили ее в лесу? — продолжил я допрос.

— Да, — был мне ответ.

— Как звали ту, кого вы убили?

— Святка.

— Где вы ее нашли?

— Она жила с беглыми приютскими в притоне.

— Почему именно Святка?

— Нужна была девочка, цвет силы и ранг которой совпадали бы с цветом силы и рангом Софьи Николаевны Потемкиной.

— Кто заказал вам ее похищение и убийство? — строго спросил я.

— Савелий Прохоров. Жила.

— Жила — это прозвище?

— Да.

— Зачем он попросил вас похитить и убить?

— Болтали, что надо выставить, что княжна убита.

— Что он вам обещал за это похищение и убийство?

— Карточный долг простить.

Тихонова начинало трясти. Зубы мертвеца клацали все сильнее. А мои ладони начинали гореть. Скоро я не смогу удерживать мертвеца на этой стороне. Он сопротивлялся и хотел уйти. Парень и впрямь был силен при жизни. Нужно было поторопиться.

— Он вас убил? Жила?

— Да.

— Каким образом?

— Привез отравленную водку.

— Где вы прятались?

— На Ямской, — выдал он и застонал.

— Адрес?

— Дом сорок, квартира сто тридцать шесть.

— Где Софья Потемкина?

— Не знаю, — мертвец склонил голову к плечу, словно хищная птица и прокаркал, — Отпусти, некромант.

Я глубоко вздохнул и развеял плетение. И мертвец завалился на стол как сломанная кукла. А багровый огонь в зрачках погас. И в прозекторской воцарилась тишина. Которую нарушил Боткин:

— Это было поразительно, Павел Филиппович, — начал он, подходя ко мне. — Гениально! Спасибо вам за этот великолепный эксперимент.

— Я рад, что он вам понравился, — ответил я.

— Понравился? — удивлённо переспросил Боткин. — Да не то слово! Это настоящий прорыв в прозекторском деле.

— Это точно, — подтвердил я и обернулся к стоявшим в стороне Беловой и Иванову. И отметил, что вид у жандармов был, мягко говоря, не очень:

— Призраки и мертвецы не умеют врать. И Василий Тихонов при вас подтвердил, что он и Борзов убили сбежавшую из приюта Святку и выдал ее тело за якобы убитую Софью Николаевну Потемкину. А заказал им это некий Савелий Прохоров.

Иванов вышел из ступора. Кивнул:

— Значит, с Ильи Литвинова можно снимать обвинение в убийстве. Осталось понять, кто стоит за Прохоровым, Павел Филиппович. И как в деле завязан Литвинов.

— Для этого нужно найти и допросить этого самого Прохорова, — ответил я.

Жандарм снова кивнул и вынул из кармана телефон. У меня же уже были кое-какие догадки. Осталось только подтвердить их.

Отдых по-некромантски

Когда мы наконец вышли их прозекторской, я вздохнул с облегчением. Боткин был в таком восторге от произошедшего, что почти четверть часа не отпускал меня от себя. Он отстал, только когда Иванов довольно бесцеремонно отодвинул мужчину от меня и напомнил, что у нас всех есть свои дела. Белова при этом придала лицу скучающий вид и демонстративно посмотрела на часы.

— Могу вас довезти до дома, — предложил ей я.

— Не беспокойтесь об этом, — небрежно бросил Дмитрий. — Тем более, я забрал Алису из… ресторана. И могу отвезти обратно. Наверняка ее друзья еще там.

Никогда прежде я не видел, как моя подруга краснеет. Сейчас же она сделалась пунцовой. Тут до меня стало кое-что доходить. И чтобы не смущать девушку еще больше, я поторопился сказать:

— Спасибо, что помогли мне, отвлеклись от своих дел в выходной день.

— Мы исполняем долг перед империей, — отчеканил Иванов, и я отметил, что даже снаружи здания он не торопится забирать у Беловой пиджак.

— Но я все же благодарен, — я пожал руку жандарму и не посмел сделать то же самое с Алисой. Девушке я коротко поклонился. — Прощаюсь с вами. До новых встреч.

Вместо ожидаемого ворчания Дмитрий заявил:

— Хорошего вам вечера, Павел Филиппович.

Фома встретил меня, слегка морщась.

— Пахнет от вас не особо приятно. Может никто больше и не заметит, но после мертвяцкой обязательно мыться надобно.

— Хорошо, — согласился я, глядя, как с парковки выезжает машина Иванова. Алиса улыбалась начальнику, который, удивительно, тоже кривил губы в подобии улыбки.

Вернувшись домой, я направился в комнату, чтобы наконец привести себя в должный вид. Зашёл в ванну, быстро побрился, зачесал волосы, заметив, что они как-то слишком отросли. В отличие от своего помощника, я уже давненько не посещал цирюльника.

В небольшую щель между дверью и косяком протиснулся пушистый питомец. Полоски на его мехе напоминали рисунок на щучьей чешуе. Кот уселся на крышку унитаза и уставился на меня желтыми глазами, всем своим видом давая понять, что его нужно погладить.

Отчего-то я вспомнил старую поговорку, что поправить собственную судьбу можно только согрев того, кому холодно. Потому я потратил несколько минут, чтобы получить удовольствие от прикосновения к шелковистой шерстке. Улыбнулся, подумав, что еще неизвестно кому приятнее — руке или коту, который принялся довольно мурчать под моей ладонью.

Когда я, наконец, вышел в комнату, то увидел там Виноградову, которая через дверцу просунулась внутрь гардеробной и что-то там делала.

— Сколько всего, а надеть нечего, —