доске, которой пользуется Томочка с пятого этажа. Кто-то должен намекнуть ей, что стоит дать шанс скрипачу с восьмого этажа. Может, тогда он перестанет пытать свой инструмент, а сама Томочка будет делить пироги с мужчиной, а не есть все одной. У нее, знаете ли, не самая лучшая генетика и попа становится слишком пышной с каждым днем. Я беспокоюсь о ней, знаете ли…

Я покачал головой, удивляясь активности местного призрака. В этот момент створки лифта открылись. Подойдя к знакомой двери, я заметил, как призрак обошел меня и заглянул сквозь деревянное полотно.

— Она ждет вас в полуметре от порога. И вроде как нервничает. Мне кажется, совершенно напрасно. Девица слишком хороша, чтобы беспокоиться о том, как выглядит.

Я нажал на кнопку звонка и выждал несколько секунд, пока Нечаева сделала вид, что не спешит открывать.

Она отворила дверь, и на мгновенье я потерял дар речи. Девушка была прекрасна. Ей очень шло простое длинное платье из белого шелка с синим поясом, который эффектно охватывал узкую талию. Сапфиры в элегантных украшениях подчеркивали свежесть ее кожи и оттенок глаз. Секретарь подняла волосы в высокую прическу, обнажив шею, которая выглядела трогательно беззащитной.

— Вы восхитительно выглядите, — севшим голосом сообщил я и откашлялся.

Арина мило покраснела, провела пальцами по волосам и произнесла:

— Я беспокоилась, что вам не придется по вкусу белый цвет.

— Вам идет буквально любой оттенок, — сказал я и, кажется, тоже был готов покраснеть.

— Спасибо за цветы. Как вы узнали, что я люблю ромашки?

— Догадался, — теперь я точно покраснел.

— Это я ему подсказал, — заявил Карпович, решив «забыть», что сообщил мне об этом пару минут назад.

— А я приготовила для вас маску, — Арина протянула мне коробку.

Я спохватился и вынул из кармана футляр с подарком, который передала мне Виноградова.

— Это вам. Надеюсь, что не посчитаете это неуместным.

Арина ахнула.

— Это слишком…

— Прошу, не отказывайтесь, — пробормотал я. — Иначе мне будет ужасно неловко. Если откровенно…

— Спасибо за подарок, — перебила меня Нечаева.

Девушка подошла к зеркалу, чтобы вставить шпильку в волосы. Потом повернулась ко мне и улыбнулась. Что-то во мне дрогнуло. Я торопливо открыл коробку, которую держал в руках и усмехнулся, вынув серебряную полумаску в виде верхней лицевой части черепа.

— Теперь мне это уже не кажется такой хорошей идеей, — пробормотала девушка, вынимая из своей сумочки маску белой кошки.

— Если меня угораздит сегодня отдать душу душеловам, то я буду самым стильным призраком, — уверил я девушку и добавил, заметив, как она побледнела. — Мне очень нравится.

— Ну и шуточки у вас, господин некромант, — Арина покачала головой, и камень в ее волосах отбросил на стену блики.

— Может однажды я исправлюсь.

— Оставайтесь собой, Павел Филиппович, — девушка шагнула к выходу и почти столкнулась со мной.

Я замешкался на мгновенье и лишь потом предложил помощнице руку. Она положила пальцы на сгиб моего локтя и позволила вывести себя из квартиры.

Совсем не к месту я подумал, что никогда прежде не заезжал за девушкой домой.

Маски

У дорожки нас ожидала машина. Водитель стоял у открытой двери, вытянувшись в струнку и убрав руки за спину. Заметив нас, он улыбнулся и сделал жест, приглашая занять места. Мы разместились на удобном заднем диванчике, водитель же закрыл за нами дверь, обошел авто, сел за руль, отгородившись от нас перегородкой. И транспорт выехал с территории жилого комплекса.

— Ваш «Империал» в ремонте, Павел Филиппович? — уточнила у меня Арина Родионовна.

— Нет. Фома поехал с Иришкой на танцы, и я решил дать машину ему, — честно ответил я. — Вам разве не по душе хорошее такси?

— Нет, что вы? Очень комфортно, — поспешно ответила Нечаева, пряча в уголках губ улыбку. — Просто вдруг стало интересно.

Она немного помолчала, а затем добавила:

— Если бы высокое общество знало даже о части ваших поступков, Павел Филиппович, вас уже давно сочли чудаком.

Я удивленно обернулся к девушке и уточнил:

— Вот как? Я думал, меня и так считают чудаком. Адвокат из аристократов, который ратует за права простых людей. Это ли не повод объявить меня скудоумным? Хотя, некоторые полагают, что я собираюсь занять кресло Государственной Думы.

Щеки Нечаевой покрылись румянцем.

— Я не считаю вас таковым, Павел Филиппович, — едва слышно произнесла она. — И подозреваю, что вы делаете это от чистого сердца, а не ради важной должности.

— И ваше мнение стоит для меня куда больше, чем предположения многих из высшего света, — искренне сообщил я.

Арина Родионовна не ответила. Просто перевела тему разговора.

— Мне правда понравился букет, который вы прислали. Очень люблю полевые цветы и ромашки. Есть в них что-то, отчего у меня сжимается сердце.

— Мне показалось в прошлый раз, что вам и в лесу понравилось. Хотя мы и были там по не самому хорошему поводу, но вы выглядели там немного иначе.

— Обычно я выгляжу так, словно мне что-то не нравится? — удивилась девушка.

— Вовсе нет. Но тогда ваши глаза буквально сияли. Вы часто проводили время в таких местах? Может быть в детстве?

Арина слегка погрустнела и ее брови сдвинулись к переносице.

— Отец обычно не позволял мне гулять в таких местах. Он очень меня опекал, знаете ли.

— Это вас смущало? Или… — мне вдруг стало не по себе от мысли, что у Арины было не самое счастливое детство. И Нечаева словно бы догадалась, о чем я думаю:

— Вы неправильно все поняли, — поспешно ответила она. — Отец во мне души не чает. Как и маменька. Они боялись, что со мной что-то может случиться. Иногда мне казалось, что они думали, будто я сделана из фарфора. Когда я разбивала коленку, отец тотчас вызывал лекаря. Я научилась прятать царапины, чтобы мама не охала и не заставляла меня пить мятный чай. Родители следили за моими тренировками, беспокоясь о возможных травмах.

— Разве это вам не мешало? — мягко осведомился я.

— Мне ужасно не хотелось их беспокоить. Но однажды мы собрались за обедом и обо всем поговорили.

Девушка вздохнула и покосилась на меня с виноватым видом.

— Вы уболтали их с помощью вашей сверхспособности, — догадался я.

— Я ведь понимала, что родители хотели мне только добра. Потому я не видела ничего плохого в том, чтобы донести до них, что лишняя опека будет мне вредна. Но в то же время я пообещала им, что всегда буду осторожна, и не заставлю их переживать.

— И вы держите слово?

Нечаева улыбнулась и на ее щеках появились небольшие ямочки.

— Конечно держу. Я не стану подводить тех, кто мне дорог. Папенька решил, что мне не помешает пожить отдельно, и приобрел для меня квартиру в комплексе. Но мы встречаемся по выходным. И иногда я заезжаю в отчий дом по вечерам