Слушать его спокойный голос больно. Страшно понимать, что он говорит серьезно, что этот вечно улыбающийся человек, сменивший за жизнь множество дел и увлечений, действительно ничего не хочет.

Когда я понимаю, что он не прав, засчитывать ошибку уже поздно. Он не виноват, он просто неверно понял вопрос. Думал о тех желаниях, которые можно воплотить в жизнь, но есть ведь и другие. И я знаю, чего он хочет. Я тоже этого хотел. Поэтому, хотя мое вмешательство уже не влияет на прохождение, включаю микрофон, говорю:

– Том.

Знаю, одного имени хватит, знаю, что прав, но мне стыдно от того, как болезненно искажаются черты и сердито вспыхивают глаза Нэба.

Я же говорил. С тобой будет то же, что и со всеми. За боксы или за слова, но ты захочешь моей смерти.

Он отворачивается. Ловит руку Бемби, которая не поняла, может, даже не расслышала, что я сказал. Просит:

– Подожди минуту. Мне нужно вернуть равновесие.

Выключаю камеру, как человек, застигнутый за дурным поступком.

Мне-то почему плохо?

В бокс на третьем входят Лекс и Винни. Электра, оставшаяся в комнате, наверняка в ярости, она не привыкла отставать. Не хочу проверять. Сейчас я слаб, и физически, и морально, – вместе с Нэбом пытаюсь вернуть себе хотя бы подобие равновесия.

Думаю, у него получается лучше, чем у меня. Он успел поспать.

– Всегда знал, что умру от передоза, – хрипло смеется Винни, – но не думал, что это случится после того, как я соскочу с иглы.

Обнимаются с Лекс перед тем, как разойтись по комнатам, слушают про подсказки. Винни смотрит на кнопку недоброжелательно, Лекс трет ладонь в предчувствии удара. Пытаются объяснить друг другу, что видят на экранах, надеясь справиться так. Лекс начинает смешивать реагенты, но быстро понимает, что получается что-то не то. Наконец, не могут договориться, кто и сколько раз будет нажимать на кнопку.

Странные нестыковки, какие случаются в быту у людей, недавно решивших жить вместе. Вроде бы мелкие, но от того не менее опасные.

Оповещение. Бемби и Нэб перешли в следующий бокс. Пока на третьем путаница, разброд и шатание, слежу за ними. Как Бемби проходит этот тест, я видел, но с Нэбом она другая. Менее скованная, менее напряженная, снова, как в первых боксах, похожая на гигантскую кошку, скользящую по джунглям. Нэб тенью скользит бок о бок со зверем. Тенью, но не парой. Впрочем, они работают вместе всего день. Но мне нужно было, чтобы Нэб попал сюда, чтобы прошел вниз как можно быстрей. Справится ли он? Как повлияют на него тесты, пройденные единой волной? Повлияют ли как-то?

Нэб скользит пальцами по экрану, двигает ловушки, удерживает те, что не получается убрать с пути. На лице вроде бы то же умиротворение, но я вижу разницу. Появилась тонкая морщинка между бровями, плавные линии скул стали жестче, улыбка, и без того лежавшая только на губах, потускнела.

Миротворец был бы рад. Мне хочется ударить себя даже за тень подобных мыслей. Звучит в голове голосами гостей: «Почему ты судишь по себе, Дождь? Зачем тебе проводить людей дорогой собственной боли? Разве станет она слабей оттого, что страдаешь не ты один?» Взгляд сам находит стрелку, разворачивающую список камер. Я знаю, какую выбрать, чтобы наверняка увидеть сестру.

Да, боль станет меньше, если я разделю ее с тобой. Но я до сих пор не знаю, вспомнила ли ты все. Поняла ли, что привело тебя в мой – наш с тобой общий – дом.

Чип Винни мигает желтым – гость уснул и упал, сильно ударившись. Рядом с рукой катается пробирка, он до последнего пытался что-то делать. Лекс на своей стороне всхлипывает, оседая на пол. Зовет:

– Винни? – Заходится в тихих рыданиях, не слыша ответа.

Закрываю лицо руками. Это просто сон, она тоже скоро заснет, потом проснется, и все будет хорошо. Но она уверена, что умирает. Что Винни мертв. Не могу смотреть, как она плачет. Не могу слышать. Да и какой смысл заставлять ее страдать?

– Элиша, – окликаю тихо. – Не бойся. Он жив.

Она хлюпает носом, мотает головой:

– Я провалилась. Мы вместе, мы так далеко прошли, а теперь…