Как ей объяснить, доказать, что не пытаюсь утешить перед смертью?

– Лекс, послушай. Я вам солгал. Это был не яд, это снотворное. Винни просто заснул, и ты тоже заснешь.

– И не проснемся! – На смену отчаянию приходит истерика.

– Вы проснетесь. – Осененный идеей, предлагаю: – Я мониторю состояние Винни. Хочешь послушать его пульс?

Это глупо, если она не верит мне, звук ее тоже не успокоит. Все же откручиваю колонки на максимум, включаю микрофон. Лекс слабо улыбается, шепчет:

– Даже если ты врешь… Спасибо.

Расслабляется, ложится на пол, уже не сопротивляясь сну, только слезы продолжают течь по щекам.

Мне так жаль, что я солгал. Не могу вспомнить, почему решил это сделать, зачем говорил, что ввожу им яд. В голове путаница, какие-то обрывки мыслей. Ко мне самому сон подступает слишком близко, а мне нельзя спать. Еще ранний вечер, и даже если на четвертом все, кто могли, прошли бокс, пара наверху останавливаться не собирается.

Надо им, кстати, еще одну бутылку вина отнести. Хорошо, что есть запасная: Миротворец собирался отмечать успешное завершение эксперимента. Что ж, гости пройдут до конца, но желания праздновать у меня нет.

Блокирую доступ в бокс, тащусь на четвертый этаж. Меня шатает. Очень соблазнительной кажется идея вколоть себе еще стимулятора, но я представляю, что будет, когда эффект пройдет. Лучше перетерпеть упадок сил самостоятельно.

Не взял с собой технику. Понимаю это, только когда за дверью появляются тени Бемби и Нэба. В тишине бокса, нарушаемой лишь слабым гудением генераторов, почти можно расслышать их разговоры. Никогда не слушал гостей не через динамики. А еще я не могу открыть ячейку без своей программы.

Пожимаю плечами, ставлю бутылку на пол возле сканера, забираю пустую. Оглядываюсь на дверь, вместо прижатых к ней носов различаю ладони Нэба, вздрагиваю. Глупо. Он ничего не может мне сделать.

И все-таки я возвращаюсь в подвал быстрей, чем обычно. Думаю, что могло случиться за минуты моего отсутствия, беспокойство помогает проснуться, хотя на границе зрения уже чудится временами движение. Я помню это состояние. Очень давно, когда я только сбежал и торопился убраться подальше, я тоже редко спал.

Холодно. То ли мерзну из-за недосыпа, то ли пора включать отопление. Беру с кровати одеяло, кутаюсь в мягкую шерсть, но уют не приходит. Слишком напоминает время бродяжничества.

Открываю доступ в бокс на четвертом, смотрю, что происходит в общей комнате.

– Лекс и Винни все еще нет, – замечает Мори.

Переглядываются Эл с Бет, отрывается от своих заметок Рика.

– А они давно ушли?

– Достаточно, – отзывается ее кузен.

Мрачно смотрит на всех Элли. Конечно, она вообще не знает, в чем заключается тест и, мягко говоря, не в восторге от этого.

– Пошли их вытаскивать! – У Рики все решения просты.

Но если они спустятся и разглядят сквозь полупрозрачный пластик, что эта пара лежит на полу, испугаются еще сильней.

– Не стоит, – говорю. – Вам не о чем беспокоиться.

– Хрена себе, не о чем! – восклицает Рика. – Этот тест, знаешь ли, до фига нервирующий!

Бет задумчиво смотрит в камеру, вздохнув, оборачивается к соседям:

– Нервирующий, но не опасный.

– Ты знаешь то, что позволяет это утверждать? – спрашивает Мори.

Явно анализирует ситуацию. Судя по просветлевшему лицу и брошенному в объектив взгляду, дошел до того же, что сказала мне на пороге Бет.

Накал постепенно сходит на нет, эмоции обращаются друг на друга. Они еще разбираются, кто что понял, пытаясь при этом скрыть суть теста от Элли, когда я переключаюсь на четвертый этаж, где уже читают инструкции. Нэб традиционно спокоен, а вот лицо Бэмби очень выразительно. Поднимает бумагу вверх, словно ордер на арест.

– Какого черта, Дождь? – Голос кипит сдерживаемой яростью, глаза вспыхивают. – Прошлый раз я могла объяснить тем, что заменяю тебе автоматику. Но это! Ты вообще думал о том, кому приходится выполнять задание? Что он тоже может быть не в восторге…

Осекается, смотрит на напарника. Мне страшно от того, как они привыкли следовать правилам боксов. И только потом доходит смысл ее слов. Мысли ворочаются ужасно медленно. Мог бы подумать раньше, при самом первом прохождении, которое провалили именно из-за того, что Мори не смог нанести вред кузине.

Почему я не обратил внимание? Слишком радовался за них? И не придавал значения тому, что исполнителю бывает сложней, чем его тестируемому напарнику. Я словно вообще не думал с точки зрения выполняющего задание, только со стороны жертвы.

Бемби сминает инструкцию, сердито хмурясь. Косится на Нэба.

– Почему у тебя такой дурацкий тест? – спрашивает риторически.

Шагает к нему ближе, обнимает неловко, целует в уголок губ. Тут же отодвигается, трясет головой.

– Давай вино. Вон на полу стоит.

Нэб, все это время стоявший статуей, медленно моргает, касается пальцами места поцелуя. Его лицо дрожит, словно поверхность воды, по которой пробегает рябь. Эхом недавно сказанного напарницей звучит:

– Какого черта, Дождь? – Он закрывает глаза, отвернувшись так, что ни Бемби, ни я не можем толком разглядеть его лица. – Мне вообще-то правда было это важно. Не знаю, какое отношение к доверию имеет…

Обрывает себя, прорвавшаяся в голос эмоция неопределима. Ладони сжимаются в кулаки, Нэб глубоко выдыхает, распрямляет плечи. Подбирает бутылку вина. Мгновение мне чудится, что он разобьет ее о стену, но, конечно, нет.

– Ты уже выпила такую один раз. Значит, запасная?

– Наверное, – пожимает плечами Бемби.

Приходится ждать, пока Нэб возится со штопором, – у него получается не так ловко, как у Элли. Зато поит напарницу аккуратней, никуда не торопясь. Бемби спрашивает:

– Тебе его можно пить?

– Не запрещено. – Нэб блекло улыбается.

Отхлебывает из горлышка, садится на стол с ногами. Бемби придвигается ближе, теперь вино делится между ними поровну.

– Вроде такое же, – задумчиво бормочет Бемби.

– Обычное столовое, – кивает Нэб. – Далеко не лучшее. Я как-то работал на маленькой ферме, хозяин восстанавливал старинное производство. Романтика… А ноги потом еще полгода были фиолетовыми.

В голосе – мягкая насмешка, на лице – ностальгическое выражение.

– Ты многим занимался? – спрашивает Бемби.

Нэб кивает, встряхивает копной зеленых дредов.

– Многим. Был парикмахером, сам себе живая реклама. Видишь, корни уже отрастают? Был тренером по йоге. Тренировать надоело, упражнения нравятся. Был ювелиром – это моя первая профессия.