В десять минут шестого сеньорита появилась. Угу, живя под часами, лицезря их из окна. Женщины во всех мирах одинаковы, спасибо, что всего десять минут, а не полчаса-час.

Она была прекрасна… Нет, мало.

Она была божественна… Нет, снова не так. Мало красок.

Она была… Ангелом!

Точно, она была ангелом! Во плоти. Почтившим мою скромную бренную персону. О косметике здесь представление имели — и эта сеньорита владела искусством макияжа на уровне. Подведённые глаза, бледно-алые губы, румяна на щеках. На голове лёгкая мантилья, под которой — тот же серебряный обруч. Серое немаркое платье, на сей раз простого покроя, не вечернее, как в церкви, не ставящее целью отделить себя от всех, обозначив разницу в статусах. Странно, учитывая, что идём на тусовку городского бомонда. На рукавах — также манжеты, до локотка — серые же перчатки под цвет платья. Кринолин тут уже знали, платье слегка топорщилось колоколом, но пока тут им не злоупотребляли, как в эпоху трёх мушкетёров Дюма или в век Екатерины в России. Платье было не до земли, туфельки из под него выглядывали, и это хорошо для прогулки по городу. На плечах — кофта, вечером будет прохладно, хотя сейчас, днём, было градусов двадцать, и если бы не пронизывающий степной ветер — вообще зашибись было бы. Но пока я ещё мог лицезреть прелестную грудку в декольте, и, как попаданец заявляю, корсеты — хорошее изобретение.

— Судя по тому, что ты без кареты, решил устроить пешую прогулку, Ромарио? — в лоб спросила она, когда я, взяв её за ручку, повёл в сторону Западных ворот, где выл выход на набережную.

«Ромарио». Разведка поработала и отчиталась, кто есть ху. Ну, а как я хотел? Я же так примерно и хотел. Пакостно ей в ответ улыбнулся:

— А есть возражения?

— Граф запретил брать тебе карету? — издевалась она. Типа этой фразой унижает, намекая, что я в жизни ничтожество, пусть и благородное? Зай, я и так в курсе, кто я.

— Не знаю, я с ним не разговаривал. — Я безразлично пожал плечами. — Но для моих планов карета не нужна, сеньорита.

Город был красивый даже по меркам Ромы. Достойный. И чистый. Запах от сточной канавы, конечно, шёл, но совсем без местного колорита не получится. В общем, посмотреть есть на что. А набережная — вообще класс — в моём мире в средневековых городах подобных изысков обычно не было. «Стрелку» забил на пять, хотя концерт обещался в семь, плюс/минус. Наручных часов, и даже карманных, тут пока ещё не знали, слава богу, что до огромных башенных додумались. Два часа я хотел потратить на неформальное общение.

Катрин шла недовольная, дула губки:

— Меня ещё никто не приглашал на прогулку… Пешком. Как какую-то крестьянку. Или горожанку.

— Мой отец всегда говорил, что вы, столичные хлыщи, давно никуда ни на что не годные, — как бы отстранённо заметил я. — Уже даже полмили ножки размять трудно? А ты точно из воинского сословия? Может ты и есть дочь простой крестьянки, и тебя удочерили?

Она фыркнула. Вспыхнула, побагровела. Попыталась вырвать руку, но я не дал:

— Спокойно, виконтесса! Правда глаза колет?

— Отвали… Деревенщина!

Мило улыбнулся ей в ответ.

— Такие деревенщины, как я, ваша милость, держат границу на замке. Так, что степняки хоть и прорываются, но не доходят до вашей сраной Альмерии, где вы живёте спокойно и счастливо, купаясь в роскоши, забыв, как это, разминать ножки. Может не будешь выпендриваться, а проявишь уважение… Не ко мне — кто я, но хотя бы к этой провинции?

Заткнулась. Запыхтела, но пар из неё валить перестал. Кажется, сеньорита не привыкла к таким отповедям в принципе, вот и не знала, как реагировать. Изнеженный столичный цветочек.

Я решил добить, выстрелив главным калибром. А чего тянуть-то:

— Но ты, наверное, завелась не из-за этого. Ты же видишь, что идём в сторону набережной, а там на лошадке не очень интересно, и пройтись иногда познавательно. Ты пыхтишь потому, что думала, что я и есть сам граф, прибывший сюда инкогнито. А я всего лишь его квестор, приехавший налаживать торговые связи. Обломинго, птица такая есть за океаном.

Пар мгновенно закончился, сеньорита подобралась, посерьёзнела. Ай да я, в самую точку.

— Ты был за океаном? — произнесла она, но, видимо, чтобы не молчать, обдумывая дальнейшую стратегию общения.

— Не был. — Я картинно вздохнул. — Но читал записки путешественника, который туда плавал. Мы тогда с графской свитой ездили в Таррагону. Все пошли в кабак, в таверну, — поправился я, тут не знали слова «кабак», — оценивать особенности местных сортов вин, а я — в книжную лавку. Там много интересного, в этой Таррагоне.

Это была чистая правда — Ричи заходил в книжную лавку с отцом. Самому Рикардо было скучно, ничего толкового не запомнил, но отец проторчал там долго, о чём-то беседуя с книготорговцем. Отец, как же рано ты ушёл! Как мне теперь узнать, попаданец ты, или нет? Что ты знал, чем мог помочь? Может быть объединив знания, мы могли перевернуть этот мир?

— Любишь учение, квестор? — А вот тут её глаза загорелись. Кстати слово «квестор» пролетело незамеченным — его кто надо как минимум знает, наследие не потеряно. И то, что его знаю я, для неё само собой разумеющееся, ничего необычного. Хочу в королевскую библиотеку, почитать про местную историю!

— Да. — Я тяжело вздохнул и опустил глаза. Ибо учение для воина это не западло, но около. Учение — для тех, кто посвятил себя религии, вторых/третьих сыновей. Для тех, кто взял в руки меч, определяющий параметр — доблесть. Храбрость. А не книгочтение.

— Но может оно и к лучшему, — весело добавил я. — Пока братья будут годами подниматься в дружине, я уже стал правой рукой графа. И если выучусь и оправдаю ожидания, буду заниматься финансами всего Пуэбло. Вот и приехал сюда набираться опыта — с чего-то надо начинать?

Я её заинтересовал. Она всё ещё дулась, что опростоволосилась с моим статусом, но уже гораздо меньше.

— Расскажи о графе. Я его не знаю, при дворе не видела, — попросила она.

Я пожал плечами: «А чего о нём рассказывать, граф — и граф».

— Молод он ещё. Старый граф, его сиятельство Харальд, царствие ему небесное, совсем недавно отошёл. Так его сиятельство Рикардо ещё не понял, с какого конца графством управлять. Хорошо, что сеньор Харальд ему помощников оставил. Ансельмо, казначей наш, мой наставник. Вермунд, сотник дружины. Прокопий, управляющий замком. Без них бы он совсем пропал. Но ничего, науки они такие, когда надо — быстро учишься. Вот ещё Астрид баронесса Кастильяна к нам приехала, да и гостюет в замке.

— И покидать замок не торопится… — проговорила она отстранённо, глядя в сторону.

Я заинтригованно усмехнулся.

— А куда ей спешить? В Кастильяне-то поди сдохнуть со скуки можно. У нас веселее.

Девочка напряглась. Проявилось это не сильно, лишь тем, что негативное её настроение сменилось на глубоко задумчивое.