— Можете присесть, — любезно предложила Полина.

— Да… спасибо…

Он выдвинул стул, на котором сидел сонный фамильяр — лысый, с большими ушами и хвостом. И на кота-то не похож! Как крыса-переросток.

— Мау! — громко сообщил кот.

— Извините, — пробормотал директор Чарослова.

И принялся выдвигать стулья один за другим, чувствуя огромнейшую неловкость под насмешливыми взглядами вздорных девчонок. Сами наглые, и коты такие же. Так легко забыть, зачем пришел и сделать им крепкий выговор. Хоть уже и не ученицы давным-давно.

Насколько знал Арсений, девицы угодили в Чарострог через неделю после окончания школы, а через год заключения стали зарабатывать на жизнь продажей зелий и некоторых артефактов. Это получилось у них не плохо. Не бедствовали, и даже смогли купить дом.

— Мы готовы выслушать ваше предложение, — ледяным голосом сообщила Арина.

На ее красивом личике было так и написано: «Предлагай или проваливай восвояси». Хорошо, что жизнь ее пообтесала и отучила прямо грубить старшим.

— Я хочу вам помочь в мести за вашего фамильяра, — сухо повторил Арсений. — Его жестоко убили четыре мои бывшие ученицы. Признаться, меня раздражают их фокусы, о которых я слышу долгое время после окончания ими школы. Дело чисто в моих принципах, и…

— Хотите их убить? — оборвала его Полина.

— Нет-нет. Я всего лишь мирный чародей, старый директор… — он отмахнулся. — Не убить. Проучить. Поставить на место. Владлена Лаврова, Веста Холод, Лира Конт и Ева Одинцова — глупые зарвавшиеся ведьмы, которые считают, что весь мир крутится вокруг них. Мне противно знать, что я приложил руку к их обучению и воспитанию.

— Конкретнее, — кинула Марина.

— Я предлагаю вам, дамы, отплатить им той же монетой. Убить тех, кто им дорог.

На маленькой кухне повисла напряженная тишина. Даже коты попрыгали со стульев и забрались на колени к хозяйкам, мелко подергивая лысыми хвостами. Айвет вглядывался в бесстрастные лица девушек, пытаясь найти в их выражениях согласие или отрицание. Но не видел ничего.

— Конт и Лаврова замужем за вампиром, — помедлив, сказала Полина. — Тягаться с ним мы не хотим. У Лавровой, к тому же, родители — сильные маги. Остальные — сироты. Кого убивать-то?

Айвет не растерялся.

— Откуда вы так наслышаны о них? — удивился он, и сразу же продолжил, не дожидаясь ответа: — Что насчет возлюбленных этих девиц?

— Послушайте, Айвет, — холодно выдохнула Полина, сверкнув глазами, — мы не держим зла на этих девиц. Разве только на Еву Одинцову — это она убила нашего кота. Но слишком много времени прошло.

— Месть подают холодной.

— Только если вы за нее заплатите.

Тройняшки переглянулись. В глазах каждой из них сверкнул алчный огонек.

Разговор явно зашел не в то русло. Быстрый взгляд Айвета пробежался по бедно обставленной кухоньке, по разбитой обуви девушек, по старой скатерти и грязному окну. Сначала он ошибочно полагал, что сможет договориться с бывшими ученицами, давя на их жажду мести, но все оказалось гораздо будничнее и проще. Девицы отчаянно нуждались в деньгах.

— Я заплачу вам, — сказал он не слишком уверенно.

Платить было нечем, но он не сомневался, что сумеет что-нибудь с этим сделать. Или влипнуть в очередную нехорошую историю. Но девицам об этом лучше не знать.

— Хорошо, — небрежно ответила Марина. — Допустим, мы вам верим.

— Но план действия лежит на вас, господин Айвет, — сообщила Полина. — Кого вы хотите убить? Нам никого не жалко, но выбор довольно мал.

— Я знаю, что Владлене недорога ее семья, — сказал Айвет, призадумавшись. — Ее в младенчестве подкинули в приют родители.

— Мило, — Арина ухмыльнулась. — Но можно и от них избавиться. Из любви к искусству, так сказать.

— С остальными девками еще хуже.

— Я бы так не сказала, — Арина нагло улыбалась, глядя прямо в глаза Айвету. — У Конт и Лавровой есть не только муж, но и бывшие возлюбленные. Можно их порешить.

Арсений устало вздохнул, передернул плечами. Ему вдруг стал до омерзения неприятен этот разговор. Тройняшки сперва хотели отомстить одной Еве Одинцовой, а потом так разошлись, словно у них за плечами долгая служба наемницами.

— Убивайте всех, кого захотите, — нервно сказал он, желая поскорее поставить точку в этой неприятной беседе. — Кроме самих девок.

— Легко сказать, — холодно откликнулась одна из злодеек. — Они могут быть беременны. С этим что делать?

— Ничего, — отрезал Айвет и быстро встал. — Пусть их выродки живут. А я свяжусь с вами позже.

С этими словами он стремительно повернулся вокруг своей оси, чтобы чаропортировать восвояси.

Вскоре директор Чарсовета сидел в директорском кабинете и со сладостным чувством думал о том, как скоро отомстит девицам, которые не только попортили ему немало крови во время своего обучения, но и выставили его на посмешище. А потом стали известными. Победительницы войны с антимагами, надо же!

От злости свело скулы, и он с размаху опустил крепко сжатые кулаки на столешницу, так что опасно задрожала чернильница над стопкой бумаг.

Четыре наглые девки получат по заслугам, сколько бы побед они не совершили. Это только вопрос времени.

Глава 2. Пролитая кровь. Часть 1

Месть, задуманная на самое ближайшее время, изрядно затянулась.

Иногда Арсению Айвету казалось, что напрасно он ее затеял. И зря ноги понесли его к алчным тройняшкам. Нет бы сидеть дома, курить трубку с заморским табаком, которым после открытия Китежа торгуют на каждом углу. Нет, он, как последний глупец, решил настоять на своем.

Тройняшки Романовы в свою очередь медлили. То ли ждали денег, то ли тянули время нарочно, чтобы вовсе не исполнять злодеяний. А может боялись снова угодить в тюрьму. Кто же их знает? А только остался Арсений Айвет, директор школы Чарослов, без помощников и напарников. Только его старый черный кот Парамон, с седыми усами и белыми лапами, и оставался вместе с Арсением.

В один прекрасный день мужчина не удержался и решил, что пора вспомнить о чести и достоинстве, да и завершить дело самому.

Оно, конечно, в его почтенном возрасте негоже таскаться по лесам, полям и болотам. Обычный смертный не осилил бы долгого пути, который пришлось миновать. Но и Арсений не шел, а чаропортировал — прямо на Неведомые Дороги.

Перед его взглядом легли широкими черными лентами две неровные дороги, припорошенные первым снегом. Из-под рваного белого покрывала выглядывал клочьями чернозем. По обе стороны дорог высились темные стволы тонких и толстых деревьев, покачивая сиротливо облетевшими ветками. И весь этот унылый пейзаж упирался в серый горизонт.

Где-то говаривали, что безумцу, единожды ступившему на этот сомнительный путь, суждено разве что умереть, сгинуть бесследно, заблудившись в глуши.