– Я пойду, полежу.

– Хорошо.

Мой рыжебородый пират с нежностью смотрит на меня, окутывая своим тёплым взглядом, как пушистым пледом и я поднимаюсь в спальню, ныряя под одеяло.

Сворачиваюсь клубочком, как маленькая девочка, и прикрываю глаза. Успокаивающий чай, который заварил мне Никита, сделал своё дело, и я уснула, обняв руками подушку.

*****

– Милочка, проснись.

Настойчивый голос Никиты раздаётся где-то над ухом, и я с неохотой разлепляю тяжёлые, будто свинцовые, веки. Мужчина сидит на кровати рядом со мной и обеспокоенным взглядом сканирует моё лицо.

– Что случилось? Папе плохо?

– Я не знаю. По новостям больше ничего нового не сказали. Думаю, до понедельника у них не появится никакой новой информации. Если только…

Купцов запинается, сжимая губы в плотную нитку, и прячет их в рыжей бороде, а я быстро сажусь на постели, потряхивая волосами.

– Если только – что?

– Ничего.

– Ты хотел сказать – если только мой папа не умрёт, да?

– Мила, я не…

Подскакиваю на постели, как ужаленная, и начинаю мерить шагами спальню, бросая на любовника колкие взгляды. Затем останавливаюсь, и, чеканя каждое слово, заявляю.

– Папа не умрёт, слышишь?

Кивок.

– Этого не будет.

– Конечно, милая. Успокойся. Я об этом и говорил. Раз новостей нет – значит, уже хорошо.

Оказываюсь в объятиях Никиты и, зарывшись в его мускулистую грудь, рыдаю, как маленькая девочка. Нет, всё будет хорошо. Бог не допустит, чтобы мы с папой больше не встретились.

– Кушать будешь?

Мужчина ласково убирает прядь волос с моего мокрого от слёз лица, и я согласно киваю.

– Тогда приводи себя в порядок, и спускайся.

– Я только Оле позвоню, хорошо?

– Это та девушка, которая приютила тебя после того, как ты огрела меня пылесосом?

Купцов расплывается в ехидной улыбке, сверля меня сапфировыми глазами, и я согласно киваю.

– Конечно, позвони. Поговоришь с ней и успокоишься.

Встаю на цыпочки, прижимаясь к тёплым губам любимого. Жёсткие рыжие волоски нежно щекочут мою кожу вокруг губ, и я прикрываю глаза, смакуя каждое прикосновение.

Никита слегка отстраняется и осторожно поправляет член под брюками, с укоризной качая головой:

– Если ты сейчас продолжишь свои ласки, я за себя не отвечаю.

Смущённо краснею и, развернувшись на пятках, выбегаю из спальни в сторону комнаты, принадлежащей хозяйке дома. Очень надеюсь, что сейчас нам удастся поговорить с Олей, и я немного успокоюсь.

Набираю номер телефона круглолицей девушки и с замиранием сердца прислушиваюсь к длинным гудкам. Но Олечка не спешит снимать трубку. Горестно выдыхаю и уже собираюсь сбросить вызов, как тут слышу в трубке неожиданно тихий, дрожащий голос подруги:

– Алло?

– Ольга, привет, это Мила.

– Привет.

– Узнала?

Отчаянно прижимаю трубку к уху, пытаясь расслышать ответ подруги. Голос Оли звучит тихо и как-то неуверенно. Это совсем на неё не похоже, обычно девушка была энергичной и весёлой.

А тут… Как будто варёная.

– Да, узнала, конечно.

– Как дела?

– Всё хорошо, Мила. Спасибо, что поинтересовалась.

– Как Агния Ивановна?

– С ней тоже всё в порядке.

Односложные ответы подруги ставят меня в тупик, и я чувствую себя жутко неуверенной, как будто навязываюсь. Может быть, мне показалась забота Оли обо мне? Ведь когда мы с ней жили вместе, она была совсем другой.

Очень странно.

– А я снова сбежала от мужа, представляешь?

– Да? Поздравляю.

Безликий, безучастный голос Ольги начинает меня жутко раздражать, и я уже жалею, что так старалась дозвониться до неё.

Видно, я ошиблась.

И Оле всё равно.

– Спасибо. И я нашла свою настоящую любовь. Просто потрясающего мужчину моей мечты! Моего прекрасного принца!

Молчание.

Неожиданно Ольга ойкает в трубку и плаксивым голосом, неуверенно растягивая слова, спрашивает:

– И кто он?

Радуюсь, что девушка, наконец-то заинтересовалась темой моего разговора, и с горящими от страсти глазами, начинаю вываливать на неё информацию:

– Помнишь того мужика, которого я огрела пылесосом по голове и сбежала?

– Да.

– Ну, так это он. Мы снова встретились и теперь живём вместе. Я очень счастлива с ним!

В трубке повисает молчание, а где-то на отдалённом расстоянии раздаются всхлипывания. Я не понимаю, кто это плачет, и морщу свой носик – мало ли Оля на улице, в окружении детей?

– Оль? Ты тут?

– Да-да.

Подруга быстро отвечает каким-то слегка заложенным носом, и я обеспокоенно смотрю на трубку стационарного телефона. Эх, жаль, я не могу увидеть Олю сейчас.

Что там происходит?

– А как его зовут? Ну, твоего принца?

– Никита. Он такой замечательный! Чуткий, понимающий, нежный!

Продолжаю описывать качества своего любовника, в надежде услышать от подруги хоть какую-то заинтересованность. Но Ольгин голос остаётся каким-то безликим и грустным.

– В общем, я тебе позвонила, чтобы сказать, что у меня всё хорошо. Не волнуйся за меня.

– Очень за тебя рада. А что с мужем?

– Ой, не напоминай мне об этом изверге. Это ведь он, оказывается, стрелял в Никиту.

– Да ты что?

– Ага.

Совершенно искреннее удивление Ольги подстёгивает меня всё ей выложить сиюминутно, чтобы описать все прелести своего нелюбимого супруга, от которого я скрываюсь совершенно небезосновательно.

– Вроде, по новостям говорили, что Купцов в больнице, и у него амнезия.

– Это Никита всё придумал, чтобы Юрий Александрович оставил его в покое.

– Ого!

– На самом деле Никита всё помнит, это Юрий стрелял в него и, к счастью, пуля прошла чуть выше, ничего жизненно важного не задев.

– В рубашке родился.

– Это точно. Поэтому Никита сбежал из больницы и приехал ко мне.

Расплываюсь в улыбке, вспоминая тот самый момент, когда я спустилась в прихожую в одном пеньюаре, и, увидев перед собой Купцова, тут же зарделась как маков цвет.

В трубке повисает неловкое молчание, а затем я слышу ещё более грустный, чуть всхлипывающий голос Ольги: