– Так, а ты где сейчас?

– Одна знакомая приютила меня в своём доме, за городом. И потом привезла сюда Никиту. Теперь мы и спим и живём вместе, как семья.

– Здорово. Прости, Мил, я больше не могу разговаривать. Давай потом я сама тебе позвоню, хорошо?

– Ладно.

В трубке раздаются частые гудки, и я осторожно кладу раритетную трубку на рычаг, задумчиво глядя на допотопный аппарат. Ольга вела себя и разговаривала довольно странно. Ни интонация, ни всхлипывания на неё не похожи.

Может быть, у неё всё же что-то стряслось? Просто она не захотела меня посвящать в свои проблемы?

Ладно, разберусь с Митрофановым, поставлю отца на ноги и обязательно наведаюсь к подруге. Хочу посмотреть своими глазами, что у неё всё нормально.

Вздыхаю, и выхожу из импровизированного кабинета. Наверное, Никита меня уже заждался.

*****

Прижимаюсь плотнее к любимому, забравшись с ногами на диван. Вечерний выпуск местных новостей мы посмотрели вот так – в обнимку, не разделяясь, как попугаи – неразлучники.

Ничего нового о состоянии папы не сказали. Может быть, и правда, что говорит Купцов – отсутствие информации – уже хорошая информация. Ведь, если бы отцу стало хуже, или его подключили к ИВЛ, то СМИ не стали бы молчать.

А так – тишина.

Никита нагибается к моему лицу и аккуратно проводит мозолистым пальцем по щеке, с небольшим нажимом. Я вся цепенею, предвкушая дальнейшие ласки, а трусики в одно мгновение становятся влажными.

– Ты прекрасна. Тебе кто-нибудь это говорил?

– Нет.

– Интересно, почему? Неужели, вокруг были только слепые мужчины?

Краснею, смущённо закусываю уголок губ, и качаю головой, с нежностью смотря в сапфировые глаза любимого мужчины.

– Нет. Я просто никого не замечала вокруг. И не позволяла за собой ухаживать.

– Почему?

Пожимаю плечами.

– Всегда хотела выйти замуж один раз и на всю жизнь, как в сказке.

– Это похвально. Бывает, конечно, и такое. Но, крайне редко.

– Знаю.

Прижимаю язык к нёбу, стараясь не смотреть на Никиту.

– Не переживай. Ты разведёшься с Митрофановым, и выйдешь замуж за меня. Вот у тебя и получится всё так, как ты хотела.

Сажусь, не переставая сверлить Никиту взглядом. Он смотрит мне в глаза, совершенно спокойно улыбаясь при этом, и у меня внутри нарастает напряжение вместе с беспокойством.

– Ты пошутил?

– Какие шутки? Разве я похож на клоуна?

Отрицательно качаю головой, облизывая пересохшие губы. Меня окатывает волной жара, и я, вибрируя от напряжения, всё-таки решаюсь переспросить:

– Ты хочешь на мне жениться?

– А почему нет?

Никита расплывается в улыбке, растягивая губы под рыжей бородой, и я вспыхиваю, как пожар:

– Чёрт возьми, Купцов, это не ответ!

Мужчина вмиг принимает серьёзный вид и проводит пальцем по линии декольте, оттопыривая при этом край моего топика, найденного в шкафу у Инны.

У меня во рту всё пересыхает, как в самой жаркой пустыни Африки, и я пытаюсь дышать спокойно, открывая рот, как выброшенная на берег рыба.

Чёрт побери…

– Конечно, я хочу на тебе жениться. Неужели ты ещё этого не поняла, глупышка?

Никита сканирует меня своими ярко-синими глазами, и я понимаю, что начинаю таять под этим горячим обжигающим взглядом.

– Но, у меня совсем нет никакого приданного. И бизнес отца, скорее всего, после развода Митрофанов спустит под откос, желая мне насолить напоследок.

– Это ерунда.

– И своих денег у меня нет, ведь я нигде не работаю.

– Пофиг.

Мужчина нежно сжимает мою руку и подносит тыльную сторону ладони к своим горячим губам.

– Мне всё равно на деньги и твоё благосостояние, разве ты этого ещё не поняла?

Киваю, перехватывая его обеспокоенный серьёзный взгляд.

– Тогда успокойся и иди ко мне.

Любимый мигом притягивает меня к себе, обвивая сильными руками мою талию, и запрокидывает голову назад, покрывая шею поцелуями. От этих необузданных ласк у меня начинает кружиться голова, и я покорно прикрываю глаза, отдаваясь всецело порыву.

Шум открываемых ворот заставляет меня открыть глаза и прижаться к оголённому торсу Никиты.

Кого это чёрт принёс ночью?

Мужчина тоже напрягся – я вижу, как вздулись вены на его загорелых накачанных руках и понимаю, что если это Митрофанов, любимый будет защищать меня до последней капли крови.

Замок на входной двери щёлкает и в прихожую вваливается потрёпанная Инна, скидывая на ходу своё ярко-красное пальто.

Выбегаю девушке на встречу, озабоченно смотря на неё, и констатирую факт – Аморалова пьяна, не смотря на свою беременность.

– Что случилось?

Инна смотрит на меня своими зелёными шальными глазищами, в которых пляшут огоньки бесноватости, и переводит взгляд на полуобнажённого Никиту, пьяно икая при этом:

– Простите, что помешала, но теперь я буду жить с вами.

– Что случилось?

– Сказала Егору о том, что беременна.

– И?

– Сама-то не видишь? Выгнал меня муженёк, только шмотки разрешил собрать.

Аморалова заливается горючими слезами, сидя на кушетке, и принимается размазывать их по щекам. Я ахаю, и сажусь на корточки подле горюющей девушки, проводя по её спутанным волосам ладошкой.

– Ну-ну. Успокойся.

– Не могу. Кончено всё, понимаешь? Юре я не нужна, Егор меня выгнал. Куда мне идти одной, с ребёнком?

– Одна ты не останешься, мы с Никитой тебя всегда поддержим. А жить будешь тут, в родительском доме. Подашь на алименты, устроишься на работу.

– Чтоооо?

Инна поднимает на меня свои заплаканные глаза, и я понимаю, что ляпнула что-то не то.

– Я ни дня в своей жизни не работала!

– Ладно-ладно, успокойся.

– Я пропаду!

– Не придумывай. Можно продать драгоценности. Я уверена, за них ты сумеешь выручить кругленькую сумму. Часть – положишь в банк, на проценты, а часть…

– Я бедная!

Понимая, что Инна сейчас не способна ни воспринимать информацию, ни выдавать её, я, спокойно кивая, делаю знак Никите. Уж вдвоём-то мы должны проводить пьяную Аморалову наверх, в её спальню, и уложить в кровать.

Пусть проспится, а поутру, узнав, наконец, все детали, мы что-нибудь придумаем.