Угостив друзей обещанными яйцами с грибным хлебом – под непрерывный монолог про то, как выращивалось какао, плескавшееся у них в чашках в виде горячего шоколада, – Мартин неохотно отпустил их на отдых.

Барр явно частенько бывал в доме ботаника и все здесь знал. Он просто зевнул и сразу куда-то ушел.

– Нам куда – в заднюю спальню? – уже на ходу, уводя с собой Софию, спросила Каликста.

– Да, – кивнул Мартин. – Сладких снов!

К спальне примыкала большая ванная комната с плиточными полом и стенами и – куда же без них! – добрым десятком орхидей в горшочках. София, хорошо знавшая, как тщательно следила Каликста за своими волосами и нарядом, была приятно удивлена, когда пиратка предложила ей вымыться первой.

Здесь, в резиденции ботаника, София чувствовала себя почти так же уютно и безопасно, как дома, в Бостоне. Лежа в фарфоровой ванне, она смотрела на солнечные блики, игравшие на плитках. Горячая вода… какое блаженство! Девочка рассеянно намылилась и некоторое время просто отдыхала, наслаждаясь теплом. Наконец выбравшись из ванны, она завернулась в банный халат. Прикосновение к телу пушистого хлопка было очень приятным… Завязывая поясок, София испустила долгий вздох… И тут-то скопившееся напряжение вдруг прорвалось. Девочка икнула, поперхнулась – и слезы хлынули градом.

Она согнулась, неудержимо рыдая.

– Ну-ну, тихо, – сказала Каликста, обнимая ее и похлопывая по спине.

София задыхалась и вздрагивала, ей было больно. Тогда, в Бостоне, ужас от исчезновения дяди Шадрака был до некоторой степени смягчен присутствием Тео. А теперь Тео не было рядом. А Шадрак…

София всхлипывала судорожно и отчаянно. Насколько она понимала, Шадрак мог быть уже мертв.

– Ну же, маленькая, – шептала Каликста. – Тебе надо отреветься, так что поплачь…

Мало-помалу слезы Софии иссякли. Каликста обняла ее и ободряюще улыбнулась.

– Давай-ка, – сказала пиратка, – волосы тебе распутаем, прежде чем спать!

Она вытерла Софии голову полотенцем и тщательно расчесала пряди, напевая вполголоса. Ласковые прикосновения гребешка и негромкая песенка без слов сделали свое дело – у девочки начали закрываться глаза. Она плохо запомнила, как вскарабкалась на кровать, такую высокую, что забираться пришлось по небольшой лесенке. Там уже лежала ночная сорочка. Она не принадлежала Софии, но как раз подошла по размеру. Натянув ее через голову, София легла – и заснула, как только голова коснулась подушки.

Проснувшись, она не сразу сообразила, где оказалась и что это за комната. Потом все вспомнилось. София села в постели.

Пока она спала, что-то переменилось; подобной бодрости она не ощущала уже давным-давно. Она словно сбросила все накопившееся – бесконечное ожидание под дождем, странное бегство Тео, долгий переезд из Веракруса, мучительную качку на борту «Лебедя», безумное путешествие на поезде через весь Новый Запад… Верно, София по-прежнему – и телом, и духом – чувствовала себя так, словно ее в мясорубке провернули, но интуиция подсказывала, что худшее позади.

Каликста позаботилась прикрыть деревянные ставни, но щелки пропускали солнечный свет: воздух в комнате отливал разбавленным янтарем. Пиратка еще спала на соседней кровати. София тихонько спустилась и, порывшись в своей сумочке, вытащила часы: десять с минутами. То есть, согласно счету времени Нового Запада, миновал полдень.

Она поискала свою одежду, но не нашла. Зато кто-то оставил на стуле у кровати белое платье, расшитое голубыми вьюнами. Как ни странно, оно оказалось девочке точно впору. Отглаженный хлопок едва заметно пахнул крахмалом и лавандой. Голубые шлепанцы, стоявшие тут же, были лишь чуточку великоваты. Взяв рюкзачок, София повесила его на плечо. Разложила по карманам платья часы и серебряную катушку – и на цыпочках вышла из спальни.

Она немного постояла на прохладных камнях коридора, привыкая к удивительному чувству выздоровления. Ей казалось, все тело прямо-таки наливалось силой. Потом в соседней комнате раздался легко узнаваемый смех Барра. София двинулась вперед и скоро обнаружила открытую дверь лаборатории. Мартин что-то разглядывал сквозь очки и оживленно говорил с Барром. Пират стоял рядом с ним, и лицо его сияло.

– В жизни ничего подобного не видал! – восклицал Мартин. – Положительно не представляю, как подступиться к датированию… хотя, по сути… Невероятно! Так на каком, говоришь, острове подобрал его тот матрос?

Барр оглянулся и заметил на пороге Софию.

– Как спалось?

– Замечательно, спасибо большое… Каликста еще в постели.

– Ну и пусть отсыпается, – сказал Мартин. И за руку подвел Софию к лабораторному столу. – Барр говорит, ты из ученой семьи! Надобно тебе на это посмотреть!

– Ты только объясни кое-что для начала, – посоветовал Барр. – Я ничего Софии о твоей работе не успел рассказать.

– Всенепременно, всенепременно, – нетерпеливо отмахнулся Мартин, подтаскивая к столу невысокую табуреточку для ног. – Полезай!

София не особенно поняла зачем, но послушалась.

– Смотри в стекло! – возбужденно велел Мартин. Спохватился, сдернул с носа очки. – Вот, возьми. Пригодятся.

Он нацепил их на Софию, и мир кругом сменился путаницей бесформенных цветовых пятен. Мартин осторожно приблизил ее голову к столу.

– Видишь?

Перед глазами Софии возникли булыжники размером с кулак, разрисованные ломаными золотыми полосками. Насмотревшись и по-прежнему ничего не понимая, девочка стащила очки. Перед ней на столе был горшочек, полный рыхлой песчаной земли.

– Что это такое? – спросила она.

– Этот грунт обнаружил моряк на уединенном острове… – пояснил ботаник и повернулся к Барру: – Так где, говоришь?

– К югу от Индий, – ответил пират. – Близ побережья Поздней Патагонии.

– И сей образец, – подхватил Мартин, – принадлежит к эпохе, о которой нам решительно ничего не известно. Я по одному виду этой почвы уверенно заявляю: данная эпоха еще не изучена!

София спросила с сомнением:

– Почему вы так уверены?

– Потому, – с торжеством произнес Мартин, – что эта почва – искусственная!

– Как? Разве это возможно?

– В том-то и штука, что нет! – ликуя, рассмеялся ботаник. – Вот оно, чудо из чудес! Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда, – и нате вам. А стало быть, земля сия происходит из эпохи, о которой мы ровным счетом ничего не слышали. Осмелюсь только предполагать, что она имеет отношение к весьма отдаленному будущему. Но кто скажет наверняка? Что, по сути, известно нам о познаниях древних?..

Он поднял брови и заулыбался.

– Все равно не понимаю, – сказала София.

– Пошли! – Мартин, не допуская никаких возражений, стащил ее с табуретки. – За мной!

И он, прихрамывая, устремился в другой конец комнаты. София поспевала за ним изо всех сил.