Он вернулся с наполовину пустой бутылкой воды.

— К сожалению, это все, что у меня есть, но… — Он вылил остатки воды на полотенце для рук и приложил его к моему лбу. Влажная прохлада успокоила мой желудок, придала ясность мыслям. Он переложил полотенце мне сзади на шею, а я, открыв глаза, обнаружила, что он стоит вплотную ко мне. — Полегчало? — спросил он. Тревожные морщинки вокруг его глаз обозначились отчетливее.

Я кивнула:

— Да. Спасибо вам. Полегчало.

Я подобралась, чтобы встать, и он протянул руку, чтобы помочь мне.

— Все в порядке, я вас держу. — Сочувствие, пусть даже от него, в этот момент было кстати. — Слушайте, я ведь вас искал. Надеялся поговорить с вами. Можно, я поеду следом? Или заскочу позднее? Перед завтрашней церемонией в память о Сэди нам надо бы кое-что прояснить.

— Это… — начала я. Прокашлялась, чтобы голос звучал четко и внятно. — Это насчет расследования? Дело вновь открыли?

Он нахмурился, но в темноте выражение его лица было трудно различить.

— Нет, насчет того, что мы нашли в ее телефоне. Просто задались вопросом, кто сделал некоторые фотографии. Сэди это была или вы. — Он натянуто улыбнулся. — Ничего серьезного, но было бы полезно знать.

В тот момент я не смогла определить, ловушка это или нет. Не заманивает ли он меня под вымышленным предлогом, готовясь нанести удар. Но мне требовалось выиграть время.

— Сегодня я не могу, — сказала я. Пока еще нет. Не сейчас, не рядом с машиной. Нет, до тех пор, пока я не выберу путь, по которому направлю его. Его лицо закаменело, и я добавила: — А если завтра утром?

Он еле заметно кивнул:

— Ладно. Где вы остановились?

При этих словах я поняла: он уже слышал, что произошло у Ломанов. И что там я больше не живу. Что от меня отказались и выгнали взашей. Все события до единого, все, что только ни происходило прямо сейчас, побуждало его присмотреться ко мне.

— У друзей, — ответила я.

Он слегка отпрянул, словно кто-то вклинился между нами.

— А у этих друзей есть адрес?

— Может, встретимся утром за кофе? В «Харбор-Бине»?

Его губы вытянулись в прямую линию, лицо в ночи было непроницаемым.

— Я рассчитывал на более приватную обстановку. Вы могли бы приехать в полицию, если хотите… или я заеду за вами, и мы поговорим по пути к месту церемонии.

Я кивнула.

— Я отправлю вам адрес сегодня же, когда доберусь до места.

— Отлично, — кивнул он. — Вы уверены, что в состоянии сесть за руль?

— Да, — отвечая, я захлопнула багажник и вдохнула сухой воздух.

Его фары следовали за мной на всем протяжении пути по центру, пока я не объехала вокруг квартала — тогда он направился вверх по склону холма к полицейскому участку. Я припарковалась на расстоянии квартала от «Шиповника» и дошла до дома пешком. Мне никак не удавалось отделаться от ощущения, что безопасных мест здесь нет вообще. Ни для Сэди, ни для меня. Некто следит в темноте. Нечто до сих пор меня подстерегает.

Что здесь есть нечто токсичное по самой сути — темная изнанка в зазоре между нами, куда больше никто не заглядывал.

* * *

В «Шиповнике» я достала из сумки список имен с указанием времени прихода на вечеринку. И добавила последнее имя: «Сэди».

Значит, она пробралась в дом, пока я говорила с Лус и Паркером? Проскользнула в переднюю дверь и направилась прямиком по коридору в спальню?

Я пыталась ощутить ее присутствие там, обнаружить в своих воспоминаниях. Найти момент, когда могла бы обернуться и увидеть ее, позвать по имени, вмешаться. Изменить ход всех последующих событий.

Кто-то привез ее туда. Причинить ей вред мог любой, но кто-то еще знал, что она побывала там, и молчал. В доме, полном знакомых и незнакомых лиц. Лус подытожила эти мысли, вылетев из комнаты наверху: «Никогда еще не видела столько лжецов в одном месте».

* * *

Через полтора года после смерти моей бабушки Грант Ломан купил ее дом и помог мне материально. Он взял ситуацию под свой контроль, когда я едва держалась на плаву, и позаботился о том, чтобы я справилась. Но в какой-то момент мне пришлось вспоминать, как вести журнал учета, как следить за финансами.

Так я и узнала, что к моменту смерти моей бабушки от всех крупных регулярных выплат, которые она когда-либо получала, ничего не осталось. После ее смерти я перевела небольшую сумму, сохранившуюся на ее счете, на свой собственный. Поэтому легкого способа найти депозит, обнаруженный Сэди, у меня не было.

Но он, возможно, существовал где-то в другом виде — свидетельства могли сохраниться.

Все, что мне осталось в память о бабушке, хранилось в единственной коробке, которую я привезла с собой в гостевой дом Ломанов, — в коробке с наклонной буквой «О» — «оставить», когда-то давно помеченной рукой Сэди. И вот теперь я выставила ее на кухонный стол и принялась выкладывать содержимое: альбомы с фотографиями, блокнот с рецептами, связки писем, вырезки из газет, посвященные аварии, в которую попали мои родители, личная папка со всеми бумагами о переходе прав на активы.

Я не нашла никаких чеков и других свидетельств больших трат.

Единственным принадлежащим бабушке крупным активом был ее дом.

После того как я продала ее дом, я сохранила все бумаги по этой сделке, тщательно упорядочила документацию, как научил меня Грант.

Это был мой первый опыт организации документов, в их содержание я особо не вдумывалась, да и зачем мне это могло понадобиться? Но документация у меня уцелела вместе с историей платежей, сохраненной в компьютерных файлах.

Теперь сведения об ипотечных платежах на своем ноутбуке я просматривала свежим взглядом. По-видимому, последние годы перед смертью бабушка платила небольшую сумму, которая ежемесячно и автоматически списывалась с ее счета. Но раньше сумма выплат была выше. В какой-то момент ее ипотечный платеж заметно снизился.

Когда она частично погасила ипотеку, разом перечислив одну крупную сумму.

Вот. Вот она. Деньги списаны со счета. Одно из свидетельств все-таки уцелело.

Я поискала дату, ведя пальцем по экрану.

Это случилось через месяц после смерти моих родителей.

Я откинулась на стуле, комната вдруг стала холодной и пустой. Я-то думала, мы получили выплаты по страховке жизни родителей — об этом упоминал Грант, помогая мне упорядочить записи. Это мне здорово помогло.

Я снова взглянула на цифры. Ровно сто тысяч долларов. Та же самая сумма, которая, как обнаружила Сэди, была перечислена со счета Ломанов на счет моей бабушки. Значит, никакая не страховка жизни. И не наследство. Деньги вдруг объявились там, где их никогда не было.