— В любом случае мы с ним встретимся только вечером, не раньше, — добавил он, успокоив и себя, и Джуди.

С точки зрения Зиллы они словно пролетели через весь Арт вперед ногами, будто по спиральной горке. Впечатление было такое сильное, что когда свет перестал слепить Зиллу и она взглянула вверх, то была уверена, что Арт высится над ней огромным синим смерчем или, по крайней мере, что его витой хвост пришпиливает их к тому месту, где они очутились.

Уж синевы здесь точно было полным-полно — однако это была затуманенная синева неба, видневшегося сквозь темные блестящие листья. Еще среди листьев были мелкие белые цветочки и круглые золотые плоды. Они попали во фруктовый сад, а здешний свет мог показаться ярким разве что после кромешной тьмы в подвалах цитадели.

— Что ты сделала? — спросил Джош.

Он повалился на траву, поджав все четыре ноги. Глубокие вмятины во влажной земле показывали, где он приземлился и как пытался сохранить равновесие, прежде чем упасть. Однако он все так же крепко держал Маркуса, хотя тот изо всех сил выкручивался и хотел слезть у Джоша со спины вместе с мешком игрушек.

— Пьюх! Пьюх! — объявил Маркус.

— Ничего я не делала, — сказала Зилла.

— Еще как сделала, — сказал Фило, который стоял, обняв ближайшее дерево, с таким видом, что было ясно: без дерева он повалился бы, как Джош. — Впервые вижу такую силу!

— Пьюх!!! — настаивал Маркус.

Посреди сада было то ли маленькое озерцо, то ли большой пруд с поразительно чистой изумрудно-зеленой водой. В центре озерца вода весело булькала и пузырилась — там неумолчно журчал источник. Зилла прекрасно понимала, почему Маркусу так хочется туда плюхнуться. В саду было жарко-жарко. Но вообще от него исходило ощущение какого-то… святилища, что ли.

— Маркус, лучше не надо, — произнес Фило. — Тут все принадлежит Богине.

За несколько дней знакомства Маркус пришел к выводу, что Фило в их компании самый умный. И возражать не стал. Только сурово кивнул Фило и уточнил:

— Питиму?

Зилла помогла ему слезть с Джоша:

— У кого-нибудь есть версии, куда мы попали?

— Такое чувство, что в Пентархию, — уверенно ответил Фило. — Но на север или на юг — непонятно: такая жара бывает и летом на севере Треньена, и зимой на юге Литы. Да и апельсиновые деревья — не слишком хорошая подсказка. Знать бы, какое время года…

— Весна, — сказал Джош. И показал туда, где меж апельсиновых деревьев цвели два маленьких серебристо-голубых ириса.

Фило они несколько озадачили.

— Разве они только весной цветут? Когда я отправился в Арт, тоже была весна. Должно быть лето, если…

— Или нас не было целый год, — предположил Джош. — Лучше, наверное, спросить у кого-нибудь — только, конечно, не прямо, а то заподозрят, что мы нарушили закон.

Фило и Зилла потянули Джоша за руки и помогли подняться, а потом все вместе осторожно вышли из сада. На той стороне озерца вода переливалась через искусно сложенную деревянную плотину и текла дальше ручейком, вдоль которого из рощи вела тропа на солнце, такое яркое, что их едва не ослепило снова. Они испуганно остановились, прикрыв глаза руками.

И увидели невдалеке у ручья женщину. Она двигалась к ним, время от времени останавливаясь, чтобы потыкать в ухоженную траву по берегам ручья каким-то длинным садовым инструментом. Зрелище было идиллическое. Ветерок нежно перебирал ее длинные иссиня-черные волосы и обрисовывал контуры ее фигуры под простым серо-голубым платьем. Женщина была очень красива и одновременно казалась и знакомой, и совсем чужой, и от этого становилось не по себе. Она огляделась, увидела их, и Зилла на миг готова была поклясться, что на них посмотрела Аманда.

У Маркуса сомнений не было. С оглушительным воплем «Абада!» он ринулся к ней по тропе со всех ног.

— Абада! Абада! Абада!

Зилла бросилась следом, за ней Фило. Даже если эта женщина и двойник Аманды, к ним она не имеет никакого отношения — чего доброго, еще рассердится, если на нее накинется маленький мальчик. Пижамка, в которой Маркус был все время, пока они жили в Арте, на коленях и на попе стала серая, а спереди вся в пятнах. Это не понравилось бы и настоящей Аманде, не говоря уже об этой ее неизвестной копии.

Однако женщина бросилась навстречу Маркусу едва ли не так же проворно, как Зилла за ним. Поймала его на долю секунды раньше и обрадованно подхватила на руки. Мешок игрушек шлепнулся на землю и открылся, все его содержимое рассыпалось по тропе. Зилла и Фило остановились, чтобы не растоптать сокровища Маркуса.

— Гуськи! Гуськи! — Маркус в отчаянии перевесился через руку незнакомки.

— Простите, пожалуйста, — сказала Зилла и нагнулась собрать игрушки.

— Оставь, — велела женщина. Это был самый настоящий приказ. Голос у нее оказался высокий, ледяной, совсем не как у Аманды.

Зилла медленно выпрямилась, изумленно глядя на нее и недоумевая, как ее можно было принять за Аманду. Волосы у нее были даже не очень темные и тщательно завиты в блестящие локоны, которые ветер едва ли мог бы пошевелить. Платье и в самом деле было серо-голубое, но из тяжелого атласа, такого же жесткого, как локоны, и изысканно-сложный фасон его показался Зилле не просто вычурным, но и попросту некрасивым: тугой корсаж на китовом усе, огромные фижмы, торчавшие от талии чуть ли не до подмышек, и широченная юбка-брюки. На фоне этого наряда Маркус выглядел еще грязнее. Холщовые подошвы ползунков от пижамы стали черные и блестящие, будто кожаные, — везде, кроме дырки, из которой торчал большой палец.

Мимоходом удивившись, как этой женщине удается в таком наряде ходить в туалет, Зилла взглянула ей в лицо. Оно ничем не напоминало Аманду — хорошенькое, сердечком, с еле заметными, но резкими морщинками, выдававшими возраст. Зилле стало страшно. Дело было в глазах незнакомки — темно-голубых. Эти глаза алчно, торопливо и незаметно выискивали в Зилле все ценное и незащищенное и высасывали это, не давая ничего взамен. Мамины глаза, подумала Зилла. Если не знаешь маму, такой взгляд легко принять за взгляд благосклонного исследователя человеческой натуры.

— Лучше отдайте мне сына, — сказала Зилла.

Маркус все тянулся к игрушкам и вопил, а Фило, испуганно глянув на женщину, старательно собирал их.

— Нет, не отдам, — ответила женщина. — Гвальдиец, я сказала — оставь.

То, что она держала в руке и что Зилла поначалу приняла за садовый инструмент, на самом деле был длинный посох или, скорее, скипетр, и с рукоятки на них щерилась чья-то уродливая голова. Фило не послушался приказа, и тогда женщина протянула руку и дотронулась до него скипетром. Фило вскрикнул и уронил игрушки. Похоже, на миг его парализовало. Когда он снова смог пошевелиться, то схватился рукой за плечо, до которого она дотронулась, и посмотрел на женщину снизу вверх в полном ужасе. Таким белым Зилла его никогда не видела. Глаза у него стали огромные.