– Наберётся уже минут пять в общей сложности, как вы сидите спиной к вооружённому пришельцу, – раздаётся откуда-то повыше моего затылка. – Ума не приложу, как вас обучают!

У меня успевает непроизвольно пересохнуть во рту за микроскопический отрезок времени, затраченный на распознавание голоса Тома и сути фразы. Но следом – уже без какой-либо паузы – на фоне овладевшего телом расслабления включаюсь в игру:

– И что? Вы тоже сидели ко мне спиной… – отодвигаюсь чуть вправо, оставляя ему место на «камне».

– Я ведь вообще неизвестно кто… да? – разгребает обутой в лиловый башмак ногой мелкий мусор, расчищая пространство перед собой. Подошва излучает неяркое свечение.

– Только пока неизвестно! Рабочая версия: ты сменил пол и решил свалить подальше от шуточек приятелей на этот счёт. Вот и ошиваешься постоянно здесь.

Ветер приподнимает край его волос и перекидывает всю копну на противоположную от меня сторону, оттуда они беспорядочно рассыпаются по лицу.

– Ха-ха… – обеими руками усмиряет ожившую шевелюру. – У нас не меняют пол. У мирабилианцев не бывает несоответствия генетического пола и… как называется…

– Гендерной идентичности. Это если ты вправду мирабилианец… Ладно, версия провалилась…

– Есть другие? – со знакомым блеском в глазах оборачивается ко мне.

– Нет, пока ты всё ещё неизвестно кто. Но… я кое-что понял. Абсолютно неважно, кто ты. То есть… ну… кто ты технически. Я же знаю, кто ты… ну… в действительности. Хех… и почему-то у меня впервые в жизни, кажется, пропало желание допытываться до чего-то… Временно.

– А как же… держать все ниточки?

– Есть вещи, которые нельзя проконтролировать. То, что происходит внутри у твоих друзей. Остальное – без проблем. Удержу.

– И что же ты тогда станешь делать с друзьями? – попеременно улыбается и усмехается несколько раз.

– А я всё уже сделал. Достаточно просто отдать ключи… Должно быть, ты переформатировал мне мозги… Решил не вмешиваться в историю с Чучуевым. Алекс разрулит, если нужно будет. И знаешь, даже не сложно оказалось! Почти не думаю об этом.

– То-то же! Ты ранен? – Том замечает размазанную по моей ладони кровь.

– Ага! Подстрелен дырками от дуршлага. Передай полковнику, что я раскаивался.

– В… своеволии?

– В тугодумии!

– Лиха беда начало…

– Что?!

– А… э… не в этом смысле… – наклоняется, стряхивая со штанины мелкий мусор, – я же, ты понимаешь, изъясняюсь на неродном языке…

– Слишком хорошо изъясняешься. Как ты, кстати, меня нашёл? Я отключил трансляцию координат.

– Часы…

– Да какого хрена! Там нет передатчика, только ключ. Я же их проверил на Ёжике.

– Мирабилианские технологии. Давай покажу, как выключить.

– Да ну тебя… Оставь уж! Толку-то, отключишь – потом окажется, ты мне и в тело что-то вмонтировать успел… Пойдём наверх лучше, пора уже давно.

***

Ветер слишком сильный, поэтому Алекс передислоцировал банкет в защищённое стенами помещение – какое-то там будущее техническое. Только со стороны одной его недостроенной части видна панорама города. Ну что, блин, такое… С таким же успехом можно было и у меня дома полюбоваться видами.

Мы сидим на заботливо притулённом в углу надувном диване. Том шныряет где-то на продуваемом этаже, но его безопасность, судя по всему, совсем не волнует Алекса – расслабленно откинувшегося назад рядом со мной, брякнув гитарой об пол. Разминаю отнявшуюся ногу: конструкция сиденья оказалась на редкость неудобной. Ритка без умолку тараторит уже минут двадцать пять:

– Джек, когда увидел у Тарасовой этого лысого кота, погнался за ним и облизнул! Облизнул, представляешь! Хи-хи, она-то уже почти накинулась на меня, мол, моя собака неадекватная! А он облизнул его, прямо целиком! Саш, ты не слушаешь?

Растерянно умолкает.

Алекс не отвечает, мечтательно затонув внутри себя.

Я молчу, стараясь не выдать понимание момента. Джек бы наверняка его как раз выдал, это понимание. Но пса здесь нет: кое-кто строго-настрого запретил брать в такие приключения «животных и пиротехнику, а насчёт Кузнецова ещё подумаю».

– Рита?.. Ты почему не чирикаешь? – очнувшийся Сашка вскидывает грозный взгляд на меня. – Что он опять сделал?

Театрально взмахнув ресницами и небрежно перегнувшись через моё не к месту попавшееся на пути тело, она с размаху огревает Алекса по затылку пледом.

Смаргивая заменившую смех слезинку, докладываю:

– Отвечать надо, когда девушка к тебе обращается.

У Сашки такой ошарашенный вид, что только ради этого стоило сегодня оказаться здесь.

– Так ты не с Ваней разговаривала?

– Нет, – великодушно улыбается она, – иногда я разговариваю не с Ваней! Может быть, ты не обратил внимания, но шесть лет его вообще здесь не было! И я, кажется, всё это время разговаривала с тобой…

– О… – озадаченно приподнимает одну бровь.

– Я разговаривала с тобой!

Раздражённо вспорхнув, Ритка вихрем покидает наше убежище.

– Стоп, – реагирует Алекс на мою попытку следом физически выскользнуть из сцены. – Далеко собрался?

– Пойду удостоверюсь, что Тома унесло ветром наконец, как ты и мечтал, – недовольно разминаю лопатки, выпрямившись в полный рост.

– Что происходит? – жёсткие пальцы Тихорецкого хватают меня за запястье. – Социофобия обострилась?

– Я с собой происхожу… – остаюсь стоять пнём и цедить сквозь зубы.

– Поработай ещё над репликой. Звучит недостаточно безысходно.

Отодвигает гитару. Отворачивается, помрачнев, – и я зачем-то оправдываюсь:

– Да ничего… На самом деле… по инерции…

– Я не умер – значит, ты свободен от обетов. Лети на свой Ёжик хоть завтра. Я здесь… присмотрю за всем.

– Не хочу. И если ты уже обшарил мои файлы – и сам видел: на ближайшие пять лет работы в штабе до дури…

– Не шарил.

– Ага, конечно, тебя только Том там и волновал… Хоть бы, что ли, стихи мои прочитал, ты же такое любишь…

Тихорецкий вскидывает подбородок и уверенно откалывает:

– Прочитал.

И больше ничего. Едва поджимает нижнюю губу.

Когда он загремел в больницу, меня как вчетверо перекрутило. И выжало – выместилось в текст. Думал, Алекс этих откровений уже не найдёт. А потом, когда его понесло в файлы о Мирабилисе, было не до того – меня угораздило и вовсе забыть о стихах.

– Все? – срываюсь на шёпот.

– Все.

Вот бы сейчас Том вышел из-за стены и сообщил, что дело происходит в Мираже.