– Иногда от твоих реакций хочется выть и лбом обо что-нибудь биться, – резко расстёгиваю куртку: не так уж здесь и холодно.

– Не надо, мне тогда по духу сцены придётся закурить. А я бросил.

– Как… Зачем? То есть… почему? – топчусь на месте. – Охуеть же…

– Речь человека с феноменальным вербальным интеллектом… – хмыкает и восьмёрки какие-то описывает зрачками – как будто у меня вместо физиономии запутанная мозаика, а Сашка впервые её видит. – Потому что стихи твои прочитал. Все.

– Как же… кх… если ты не куришь, почему ты такой спокойный тогда?!

– Я такой и есть на самом деле, уже забыл?

Несколько раз подряд по его коже пробегают короткие волны сдерживаемой мимики, а в результате проявляется совсем бесхитростная улыбка.

И вдруг достаёт из кармана складной дротик и протягивает его мне:

– Помогло бросить. Занимает руки и мозг. Держи.

– Хех, а мне-то к чему?..

– Спорим, не сможешь попасть отсюда в ту голубую метку?

– Конечно смогу!

У всех друзья как друзья, а у меня – какая-то сеть агентов, вооружённых разнообразными способами манипуляций. Смогу ли я попасть… Да что тут попадать-то… Зачем он зубы мне заговаривает вообще…

– Саша…

Отрицательно качает головой, всё ещё улыбаясь, и кивает на мишень – круглое пятно на колонне в проёме отсутствующей стены.

– Том! Осторожнее, я кидаю дротик!

– Ага, стоим на месте! – весело отзывается Рита. – Город фоткаем!

Прицеливаюсь – запускаю – попадаю. Прищуриваюсь, удостоверяясь, что на самом деле угодил в яблочко: так себе здесь освещение.

Оборачиваюсь на Тихорецкого – пожимает одним плечом, одобрительно качнувшись.

Выхожу на этаж и выдёргиваю дротик, воткнутый в кусок гибкого упругого материала, похожего на тонкий пробковый лист. Том и Рита оживлённо общаются – непотопляемые фигурки в свечении городской панорамы. Опять Алекс доверяет ему больше, чем себе… Потому как продувает сегодня внятно, а Маргарита Константиновна балансирует на одном каблуке, хохоча и ежесекундно иллюстрируя реплики экспрессивной пантомимой. Оценив отнюдь не беззаботную позу Тома, успокаиваюсь и возвращаюсь в укрытие.

– Да что ты ко мне-то прицепился, Саш, у тебя там вон – пришелец женщину уводит!

– Ф… или женщина отнимает у тебя игрушку.

Вот так, да. Минуту назад вытряхнул из меня всю подкладку, но успокаиваться не собирается. Подначить хочется нестерпимо:

– Иди присмотрись: если каблуки откинуть, у них разница в росте, наверное, полметра! И не говори, что это не смотрится эффектно. Твои тридцать сантиметров и рядом не лежали!

Алекс снова тянется к гитаре, укладывает её к себе на колени и, печально ущипнув струну, одновременно прижав и не дав ей зазвенеть, парирует:

– Хотя бы не твои двадцать пять.

Коротко глянув друг на друга, мы совершенно зеркально пытаемся изобразить презрение – и тут же скатываемся в прорывающийся смех.

***

Думал, вот-вот – и меня отпустит.

Этого делать было нельзя.

Потому что становится очень тихо. А потом за спиной обеспокоенно цокают каблуки. А голос Тома повыше моего затылка с неразборчивой интонацией информирует:

– Неопознанный корабль только что замечен на одной из ваших баз. На запросы не отвечает.

Сворачиваю улыбку, моргаю несколько раз и мысленно перематываю фразу туда-обратно. Рита просовывает голову мне под мышку и настороженно замирает. Алекс без всякого уважения бросает гитару на диван, встаёт и принимается упорно просверливать Тома тяжёлым взглядом поперёк.

– И что это за ёбаный пиздец?! – размораживаюсь и сразу же закипаю я. – Снова лезут?! Не может же быть! Не-е-ет. Они не могут!

– Ваня… – даже не сразу распознаю, что увещевает именно Том: слишком серьёзные у него неполадки с голосом.

Осторожно отодвигаю Риту, проглатывая стыд: хладнокровного героя из меня снова не вышло.

– Не существует никакой расы двадцать шесть! С ними, блядь, покончено раз и навсегда!

– Но если допустить… Мы просто расправимся с ними снова, делов-то… – да, это он – во всяком случае, его оказавшийся прямо передо мной рот артикулирует синхронно со словами. – Мирабилис на твоей стороне. Мы поможем.

– Вот как? Охуенно! Весь?! А как же личная воля каждого? Или ты под Мирабилисом понимаешь исключительно себя самого?

– В общем – да. Это нормально, правда же? Вряд ли нападает раса – так ведь? – речь Тома еле-еле перестаёт сбоить.

Мне не удастся так быстро совладать с собой. Не сейчас. И к чёрту метод Дэвидсона!

– Хуй его знает! Так ведь? Всё!

Красноречиво оттеснив Тома плечом, шагаю к стене нашего противоветрового убежища и с наскока, для верности, от души вмазываю ребром ладони по её углу.

– У-у-у! – съёживаюсь от резкой боли. – Дайте мне что-нибудь летающее – я сейчас им покажу, как доёбываться до нас всех.

Управление гневом в стиле Ивана Кузнецова…

– Говоришь точно как твой отец! – отрешённо удивляется Рита.

– Думаешь, меня это задевает? Я уже вырос! – попытка всплеснуть пострадавшей рукой наводит на печальные мысли.

– Погоди, – влезает Том. – Криф говорит, у нас точно есть сутки, на подготовку к… что бы там ни было.

– Да заебало уже! Сутки! До хоть месяц! Сколько это будет ещё продолжаться!

– Ну а чем ты… заняться намеревался?

– Чем-то более… материальным! Так сложно понять?! Я выспаться хотел в конце-то концов!

– Всего несколько часов, они у нас есть.

– Ваня за несколько часов не выспится, – вздыхает Рита. – Обычно он спит весь отпуск круглосуточно!

– М… Ну, я могу, если ты не против, снять потребность во сне… на какое-то время.

– Кстати, о тебе. Как только ты появился на горизонте, вся эта херотень и началась! Наводит кое на какие мысли, нет? Ты будто… оборотная сторона расы! Как ты связан с ними, давай, не томи уже! – левой рукой комкаю ткань его куртки на уровне живота.

Трудно вообразить более эффективный способ выставить себя клоуном, особенно если ты самый правосторонний правша на свете.

– Так же, как и любой из вас, надо думать. Включая сочинителя фантастических догадок.

– Ребята, давайте без разборок, – Рита решительно оттаскивает меня от Тома. – Ваня сломал пальцы, нужен регенератор.

– Ничего я не сломал! Просто ушиб.

– Ага! Ещё со мной теперь поспорь! Саша, сворачиваемся?

Устало кивнув, Тихорецкий подводит итог своего капитально усиленного молчания: