– Надолго? – удивилась такой резкой перемене я.

– К утру вернусь, – пообещал он. – Не волнуйся, на этот раз ничего пугающего. Считай это обычной деловой поездкой.

И я ему поверила. Наверное, потому, что интуиция молчала, а внутри жила полная уверенность, что завтра Сакс точно приедет к завтраку.

Герберт

К хранилищу я приехал за полночь. Скорее не получилось, кар и так гнал слишком быстро.

У входа меня встретил человек, которого я нанял для вскрытия сейфов – один из братьев Фингерз, – они славились самыми продвинутыми системами охраны и считались лучшими в вопросах безопасности.

Поэтому когда встал вопрос, кому именно поручить вскрытие помещений с неизвестным содержимым и крепкими замками, я почти не задумывался. Выбрал лучших из лучших.

– Мистер Сакс, приветствую. – Он пожал мне руку в тонкой перчатке и жестом указал, что можно войти внутрь.

Мне нравилось, как он себя ведет: спокойно, уравновешенно, хоть и знал, с кем имеет дело. Картер объяснил обоим братьям, что я инкуб, умеющий внушать и читать мысли. Но Фингерзы, что один, что второй, восприняли это спокойно, работая без паники и раболепия.

– Пока нам удалось вскрыть только три двери. Нужно сказать, ваши предки были теми еще затейниками. Пришлось повозиться, даже с самой старой.

– И что там? – Мне не терпелось узнать ответ.

Впервые я чувствовал себя мальчишкой перед сочельником, который предвкушает долгожданное открытие рождественского подарка.

– О, вы удивитесь. – Даже не видя лица мужчины, я слышал в его голосе улыбку. – Вот взгляните. Держите фонарь!

Он подвел меня к хранилищу первого инкуба. Моего пра-пра-пра…

Я вошел внутрь темного каменного мешка. Стены давили, а эхо размножалось от высоких сводов. Даже щелчок выключателя фонаря отдался сотней таких же щелчков.

Свет разогнал тьму, и я не увидел ровным счетом ничего интересного.

– Что за ерунда? Здесь же пусто! – Эмоции возмущения все же проскользнули в интонациях.

– Именно. Как и в двух остальных. Ни-че-го! Я же потому и говорю, ваши предки были шутниками.

– Вот уж вряд ли, – хмуро заметил я. – У инкубов плохо с чувством юмора. А остальные запертые двери? Что с ними?

– Об этом лучше спросить у моего брата, он как раз сейчас работает с хранилищем вашего деда.

Второй Фингерз действительно нашелся у внушительной железной двери. Он стоял от нее в нескольких метрах и с унылым видом изучал внешний вид.

Обменявшись приветствиями, я спросил у него:

– Сколько займет вскрытие замка?

– Понятия не имею, – отозвался он. – Но судя по тому, что на каждый следующий замок мы тратим вдвое больше времени, чем на предыдущий – около недели. Жаль, нельзя взорвать!

– Жаль, – согласился я. – Потому что будь можно, я бы не позвал вас.

– Мистер Сакс, а вы уверены, что вообще стоит вскрывать эти двери? Вполне возможно, там тоже пусто, и мы просто тратим время.

Звучало вполне логично, но я не забывал, кем являлись мои умершие родственники – хмурыми и безэмоциональными приверженцами логики и расчета. Если в хранилищах пусто, значит, так нужно.

Вполне возможно, некое тайное содержимое попросту кочевало из одного хранилища в другое, обзаводясь каждый раз более совершенным замком. Вот в это я поверил бы куда с большей долей вероятности.

– Хранилище деда можете не вскрывать, – отдал я распоряжение. – Займитесь следующим, которое принадлежало моему отцу.

– Две-три недели, – напомнил о сроках старший Фингерз. – Там очень сложная система цифровой защиты. Несколько уровней безопасности…

– Ничего страшного, – прервал я. – Времени предостаточно. Две-три недели я спокойно подожду.

Виола

Как и обещал, Герберт вернулся к завтраку. Он не выглядел уставшим, хотя я догадывалась, что, скорее всего, он не спал всю ночь, но вопреки всему сразу вызвался ехать со мной в город.

– Ты опаздываешь на работу, – взглянув на часы, констатировал он. – Даже не похоже на тебя. Обычно ты весьма пунктуальна.

Пришлось виновато развести руками и поспешить, дожевывая тост буквально на бегу. Ну не говорить же Саксу, что я специально не торопилась, дожидаясь его возвращения.

– Уже лечу, – оправдалась я.

– Мы можем снова поехать вместе, – предложил мужчина.

Я покачала головой. Сегодня был один из тех дней, когда у меня занятия с группой выпали на субботу, Герберту же не обязательно было ехать в Фелс-сити в свой выходной.

– Я сумею добраться одна. Лучше отдохни, ты явно не спал целую ночь.

Вначале он попытался убедить меня, что совершенно в порядке, но я тоже была настойчива.

Через час я буквально влетела в тренерскую раздевалку спортивной школы и принялась торопливо готовиться к занятиям, настраиваясь на рабочий лад. Впереди были первые отчетные выступления, которые я в шутку называла «игрушечными соревнованиями».

Это для взрослых все выглядит очередным смотром группы, а для детей – настоящее соперничество, где каждый мечтает встать на пьедестал.

Я помнила свое первое отчетное выступление и то, как волновалась, поэтому отлично знала, какая поддержка нужна сейчас моим подопечным.

– Мисс Райт? – вырвал из мыслей чужой голос.

Я задрала голову и с удивлением уставилась на полицейского, стоящего в дверях раздевалки. За ним маячила Гвендолин Поул. По недовольному выражению лица директрисы я сразу поняла – у меня крупные неприятности.

– Да, это я, – рассеянно ответила офицеру. – Что-то случилось?

– Я бы хотел побеседовать с вами в участке, – тут же ответил он, показывая значок и представляясь детективом Кэмпбеллом.

– Но у меня сейчас рабочее время, – поспешила возразить, ничего не понимая. – Миссис Поул, я не могу сейчас бросить все и куда-то ехать.

– Это вряд ли обсуждается, – холодно ответила она. – Собирайся, а я скажу родителям, что занятия на сегодня отменены.

Директриса переглянулась с детективом, и от этого их мимолетного взгляда мне стало не по себе. Я даже отступила на шаг назад к шкафчикам так, будто хотела сбежать…

– Мисс Райт, не заставляйте меня вызывать второго офицера с улицы, скручивать вас и выводить в наручниках. Мы с миссис Поул договорились сделать все максимально тихо, чтобы не пугать детей.

Его слова, словно лезвия, прошлись по моему сознанию. Наручники? За что?

– Вы в чем-то меня обвиняете? – не поверила я.

Происходящее показалось дурной шуткой.