Мне нужно было что-то ей сказать, утешить, потому что чувствовал свою вину, но головой понимал, никакие слова не вернут ей надежду на то, что она сама успела себе придумать и представить.

– Ты можешь встретить другого мужчину, – произнес я, возможно, самое идиотское, что только можно было придумать в подобной ситуации. – Проблема ведь не в тебе, а во мне. Ты же здорова.

– А если я не хочу другого? – бесцветным голосом ответила она. – Никого другого… Если я хочу, чтобы у детей были твои глаза и волосы, и вечерами ты читал им сказки…

Лучше бы она взяла револьвер и выстрелила в меня в упор, чем произнесла подобное. Потому что сейчас я чувствовал себя разрушителем ее жизни. Что, если это из-за меня у нее никогда не было детей, потому что она на мне зациклилась, а ведь могла бы повстречать кого-то другого…

В этот момент до меня вдруг дошла одна страшная истина. Если раньше я считал, что мое появление здесь ошибка, которая никак не отразится на ходе истории, то сейчас понял, что я уже в ней отразился. В этой самой истории, которую знал с самого детства.

Я – не наблюдатель, который просто смотрит, стараясь не вмешиваться. Я – участник, и это испугало до глубины души.

* * *

Следующие несколько недель мы не разговаривали с Марджи. Любую мою попытку заговорить она превращала в ничто. Останавливала меня жестом и уходила в другую комнату.

А в один из дней Марджи утром объявила, что нам надо расстаться. Не как хозяйке и работнику, а как мужчине и женщине.

Это была горечь, смешанная со смутным ощущением правильности. Я попытался убедить себя, что Мардж поступает как должно, и теперь, когда выбросила меня из головы, ее жизнь может измениться.

Вот только самообман не перестает быть самообманом. Вечерами, когда она не возвращалась домой после очередного светского раута, я был готов рвать на себе кожу, лишь бы знать, что с ней все в порядке.

В памяти все еще был свеж тот день, когда она вернулась не одна.

Любые попытки заглушить эту боль работой проваливались. Я мог часами перекладывать энергетические артефакты, перелистывать тетради со схемами – но сосредоточиться не удавалось. Пока в один из дней я не сорвался. Сам не понял как, но в ту ночь, когда Марджи уже давно спала, а я корпел над расчетами, просто встал со стула и помчался в ее спальню, чтобы вывалить на ничего не понимающую женщину правду.

Точнее, часть правды, чтобы окончательно не свести ее с ума. Хотя я был уверен, что она примет меня за безумца и точно выгонит из дома, но все равно вываливал на хозяйку Квартала тонну информации:

– Это был несчастный случай с артефактом. – Я попытался подобрать наиболее привычное понятие, чтобы не грузить ее научными терминами. – Я из будущего, Мардж, очень далекого. Меня выбросило сюда, и именно из-за этого я не старею. Ты можешь мне не верить, но я могу с точностью до минуты сказать, когда Генри Фокс изобретет свою первую машину, хотя сейчас ему еще нет десяти лет. Могу назвать дату рождения его сына и то, как его назовут…

– Стоп! Стоп! – попыталась остановить меня Мардж, зажигая свечу, чтобы лучше видеть мое лицо, и садясь на край кровати. – Ричард, я не понимаю.

– Это сложно объяснить, но это не моя жизнь. Не мое время. Помнишь, ты спрашивала, почему я не похож на крестьянина? Потому что никогда им не был. У себя в мире я мудрец, а здесь никто.

Впервые в жизни мне было сложно остановиться, потому что хотелось говорить обо всем наболевшем, и Мардж была благодарным слушателем. Но, самое главное, я по глазам видел – верила или хотела верить.

– У тебя там кто-нибудь остался? – неожиданно спросила она. – В твоем времени? Жена? Девушка?

Я покачал головой и невольно опустился на пол. Перед ней, перед своей Мардж. Опустился и положил голову на ее колени. Опять чувствовал себя псом или даже хуже. Ее рабом, зависимым от хозяйки настолько, что даже воздух рядом с ней становится слаще.

– Нет. У меня вообще никого там не было. Словно вся моя жизнь свелась к тому, чтобы когда-нибудь оказаться здесь, рядом с тобой. Я люблю тебя, Мардж…

Фраза, вырвавшаяся из глубины души, зависла в воздухе и растворилась в тишине. Я ждал, что ответит эта женщина.

Боялся, что прогонит, ведь это было бы логично. Но еще больше боялся того, что оставит… моя личная неизвестная известность.

Но хозяйка лишь задумчиво перебирала мне волосы, пока не произнесла:

– Первая седина. – Она подцепила одну из прядей у виска. – Ты тоже стареешь, Ричард. Мы вместе стареем.

Это «вместе» отдалось эхом в моих ушах, а сердце ускорило ритм. Похоже, я еще надолго останусь здесь…

* * *

Прошел год.

Время полного осознания, что я не просто так нахожусь за двести с чем-то лет до своего рождения. Моя идиотская мечта оставить след в истории сбывалась совершенно не так, как я представлял, но, черт возьми, именно это она и делала.

У меня в голове почти сошелся пазл, над разгадкой которого бились многие ученые моего времени. Потому что у них не было главной детали, которой оказался я сам.

Тайна зелья молодости… насмешка судьбы!

Мне и Марджери пришлось потратить уйму золотых для того, чтобы целители создали эту волшебную рецептуру.

Благо в деньгах теперь ни я, ни она не нуждались. Мардж сумела выгодно продать вещи, которые я изобретал, не афишируя ни моего, ни своего имени. С десяток патентов позволил бы нам безбедно жить где-нибудь на краю света, но я знал, что наше место здесь – в Квартале.

Каждый из нас должен был исполнить свою роль до конца. И я был благодарен Мардж за то, что никогда не задавала мне вопросов о своем будущем, она попросту не хотела его знать. И я немного завидовал этому незнанию, потому что этот груз тяготил меня каждый день.

Особенно в такой, как этот.

Доктор Фаун стоял в гостиной перед Мардж, пока она величаво восседала на дорогом, обитом черным бархатом диване. Женщина была похожа на настоящую королеву, хоть и без капли благородной крови внутри.

Я же стоял в стороне, в тени комнаты, там, где и положено слуге.

– Вот то, что вы просили. – Фаун протянул Хозяйке Квартала деревянную шкатулку.

Мардж приняла ее уверенно, но я видел, как едва заметно дрогнули пальцы, когда она открывала крышку ларца.

Там на мягкой подложке покоился крошечный пузырек, словно из-под духов. Никаких искр или свечения.

– И на сколько этого хватит? – бережно поднимая флакон кончиками пальцев, спросила моя женщина.

– Это одна доза. Если принимать каждый день, то снадобье может существенно продлить жизнь любого человека. Лет на десять-пятнадцать.

– Мало, – хмуро отозвалась Мардж, крепче сжимая в руках зелье. – Но вы продолжайте работать, доктор Фаун. Уверена, вы можете добиться большего.